– Навались! – прокричал он гребцам. – Готовь носовой якорь, Нагрек!
Корабль вывели на глубокую воду – лоцман громко называл каждый промер, – и когда Брок убедился, что корабль в полной безопасности, он приказал бросить якорь.
Клипер качнулся, подхваченный отливом, и замер.
– Парусный мастер!
– Здесь, здесь, сэр-р, – откликнулся старый матрос.
– Сшей им саваны, – распорядился Брок, показывая на семь тел. – Возьми грот. Цепь к ногам, и с рассветом – за борт. Я отслужу панихиду, как обычно.
– Есть, слушаюсь, сэр.
Брок опять повернулся к Горту:
– Сколько времени прошло от твоего заступления на вахту до того, как мы сели на мель?
– Не больше нескольких минут… Нет! Ровно одна склянка. Я отчетливо помню.
Брок на секунду задумался:
– Нас не могло снести с места нашей стоянки до самого берега за одну склянку. Никак не могло. Значит, в дрейф нас пустили во время предыдущей вахты. – Брок посмотрел на Нагрека, и тот отшатнулся. – Твоей вахты. Двадцать плетей на рассвете каждому, кто был на палубе.
– Есть, сэр, – холодея от ужаса, ответил Нагрек.
– Если бы не ты, я был бы уже на том свете от пули того растреклятого пирата, так что я подумаю о тебе, Нагрек.
С этими словами он спустился вниз.
– Все хорошо, милая, – сказал он.
Лиза, наклонив голову, стояла перед дверью детской каюты, незыблемая, как скала.
– Спасибо, Тайлер. – Она опустила пистолеты. – Тяжело было?
– Очень тяжело. Все из-за серебра. Видано ли это, чтобы пираты нападали на нас в гавани! В гавани! Среди них были англичане. Я прикончил одного, но главарь, черт бы его побрал, ускользнул. С детьми все в порядке?
– Да. Они внутри. Уже спят. – Лиза замолчала в нерешительности. – Наверное, мне следует поговорить с тобой.
– Так вот мы же и разговариваем, не так ли?
Она мрачно прошла по коридору к главной каюте. Он последовал за ней, она пропустила его в каюту и закрыла за собой дверь.
В три склянки Брок вновь появился на палубе. Туман поредел, но и ветер упал. Он принюхался, попробовал воздух и определил, что ветер вскоре опять наберет силу, так что к утру туман рассеется.
– Горт, пойдем-ка вниз, проверим груз.
– Но, отец, ни один из этих грязных висельников даже не побывал внизу!
– Все равно пойдем посмотрим. Ты тоже, Нагрек.
Брок взял фонарь, и они спустились в трюм.
– Вот смотри! Дверь по-прежнему заперта, – раздраженно сказал Горт, которого мучила его рана.
Брок отпер замок, и они вошли внутрь. Он осторожно поставил фонарь на слитки, вернулся к двери и запер ее снова.
– Ты лишился разума, отец! – вскинулся Горт.
Брок в упор смотрел на Нагрека.
– Что случилось, мистер Брок? – спросил Нагрек, замирая от ужаса.
– Похоже, Горт, Нагрек щупал твою сестру. Тесс.
– Я не… я не делал этого, клянусь Господом! – вскричал Нагрек. – Не делал ничего подобного.
Брок снял со стены кошку-девятихвостку:
– Похоже, что он забрался к ней в каюту, когда она спала, разбудил ее и стал играть с ней.
– Я не трогал ее, ничего ей не сделал, ничего, клянусь Господом! – кричал Нагрек. – Она сама позвала меня в свою каюту. Она позвала. Сегодня днем она позвала меня. Сама, клянусь Господом!
– Так, значит, ты все-таки был в ее каюте!
Горт бросился на Нагрека и тут же чертыхнулся от боли – рана в боку разошлась. Нагрек метнулся к двери, но Брок отшвырнул его назад.
– Ты покойник, Нагрек!
– Я ничего не сделал ей, как перед Богом клянусь, как перед…
– Ты совал свои грязные лапы к ней под рубашку!
Плеть жалила Нагрека снова и снова – Брок загонял его глубже в трюм.
– Совал ведь, клянусь Богом, разве нет?
– Как перед Богом клянусь, я не трогал ее. Не надо, мистер Брок. Пожалуйста. Никакого зла не свершилось… простите меня… я только дотронулся до нее… больше ничего… совсем ничего.
Брок остановился, часто дыша.
– Так это правда. Ты слышал, Горт? – Оба, отец и сын, прыгнули к Нагреку одновременно, но Брок оказался быстрее, и от удара его кулака Нагрек свалился без сознания. Брок оттолкнул Горта в сторону. – Погоди!
– Но, отец, эта свинья…
– Погоди! Лиза сказала, что бедная девочка поначалу боялась даже рот раскрыть. Тесс думает, что раз он ее потрогал там, у нее теперь будет ребеночек. Но Лиза говорит, что Тесс еще невинна. Он только лапал ее, благодарение Богу!
Когда Брок перевел дыхание, он раздел Нагрека донага и подождал, пока тот придет в себя. Потом он оскопил его. И забил до смерти.
Глава 14
– Ты хотел меня видеть, отец? – Лицо Кулума было белым как мел.
Струан стоял на вершине холма с биноклем на шее и ножом за поясом. У его ног лежал сложенный боевой цеп. Он неотрывно наблюдал за Кулумом с того самого момента, как юноша прибыл на берег, и видел, как тот вошел в долину и поднялся на холм. Ветер к утру разогнал облака, и солнце, встававшее на горизонте, обещало ясный день.
Струан показал рукой вниз:
– Вид отсюда замечательный, а? – (Кулум не ответил. От пламени, полыхавшего в глазах отца, у него подгибались колени.) – Ты не согласен со мной?
– Церковь будет… Все будут…
– Не нужно рассказывать мне о церкви, – прервал его Струан. – Ты слышал про Брока? – Его голос звучал слишком мягко, слишком спокойно.
– Что с ним?
– Ночью на него напали. Пираты перерезали якорный канат, и судно вынесло на берег. Потом они взяли его на абордаж. Разве ты не слышал выстрелов?
– Слышал. – Кулум был в подавленном настроении. Бессонные ночи, пришедшее вслед за ними понимание, что только он один может спасти компанию, решение обмануть Лонгстаффа, которое он принял и осуществил, – он чувствовал себя выжатым как лимон. – Только я не знал, что это были пираты.
– Они самые. В гавани Гонконга. Как только туман рассеялся, я побывал у Брока. Он сказал, что потерял семерых и капитана.
– Горта?
– Нет. Нагрека Тума. Бедняга умер от ран. Горта тоже ранили, но не опасно. – Кулуму показалось, что лицо Дирка Струана сделалось жестче. – Капитан погиб, защищая свой корабль. Вот как должен умирать мужчина.
Кулум закусил губу и окинул взглядом холм. Сердце бешено колотилось у него в груди.
– Ты хочешь сказать, что это моя голгофа?
– Я не понимаю тебя.
