– Вот хорошо, – сказал Фред, вытирая слезы. – Братец Берт – мой самый лучший друг.
– А где жили ты и твой отец? – спросил Струан.
– В доме. С мамой Берта.
– А где стоял этот дом, дружок?
– Рядом с морем. Рядом с кораблями.
– А название у этого места было какое-нибудь?
– Ага, оно называлось Порт. Мы жили в доме в Порте, – гордо произнес малыш. – Папа сказал, я должен рассказать вам все, по правде.
– Давай теперь вернемся в каюту, хорошо? Или есть еще что-то?
– Да, вот. – Фред быстро связал тряпицу в узелок. – Папа сказал завязать ее, как было. Потихоньку. И не говорить никому. Я готов, ваша милость.
Струан снова развязал платок. Смерть Господня, что же мне делать с этим сокровищем?! Выкинуть его? Этого я сделать не могу. Разыскать владельцев? Но как? Это могут быть испанцы, французы, американцы, англичане. И как я объясню, откуда у меня все эти драгоценности?
Он подошел к огромной кровати под балдахином на четырех столбах и отодвинул ее от стены. Он обратил внимание, что его новый вечерний костюм разложен на ней с предельной аккуратностью. Струан опустился на колени рядом с кроватью. В пол был вмурован стальной сейф. Он отпер его и положил узелок вместе со своими личными бумагами. На глаза ему попалась Библия с тремя оставшимися половинками монет, и он вполголоса выругался. Закрыв сейф и заперев его на ключ, он задвинул кровать на место и подошел к двери:
– Лим Динь!
Лим Динь появился тут же, преданно посверкивая глазами на сияющем лице.
– Ванну сильно быстро!
– Ванна узе готовый, масса! Беспокоица нет!
– Чай!
Лим Динь исчез. Струан прошел через спальню к отдельной комнатке, которая предназначалась только для принятия ванн и отправлений естественных надобностей. Робб расхохотался, когда увидел ее на плане. Тем не менее Струан настоял на этом нововведении, и помещение было построено, в точности как он задумал.
Высокая медная ванна стояла на небольшом возвышении, от нее через стену тянулся желоб, отводивший воду в глубокую, заполненную крупными камнями яму, которую специально для этого выкопали в саду. Над ванной с потолочного бруса свисало железное ведро с продырявленным дном. К этому ведру тянулась труба от бака с пресной водой на крыше. Труба была снабжена краном. Туалет представлял собой отгороженный со всех сторон закуток со съемной крышкой, ведро можно было вынимать и использовать его содержимое как удобрение для сада.
Ванна была уже наполнена. Струан скинул пропахшую по́том одежду и с наслаждением ступил в горячую воду. Он лег на спину и расслабился.
Дверь спальной открылась, и вошла Мэй-мэй. За ней следовала А Сам, неся поднос с чаем и горячими дим сум, рядом семенил Лим Динь. Все они прошли в ванную, и Струан закрыл глаза в немом отчаянии: никакое количество объяснений и увещеваний не могло заставить А Сам понять, что ей нельзя входить в ванную, когда он моется.
– Хэллоу, тайпан, – приветствовала его Мэй-мэй с восхитительной улыбкой. Все его раздражение как рукой сняло. – Мы будем пить чай вместе, – добавила она.
– Хорошо.
Лим Динь собрал грязную одежду и исчез. А Сам с веселым видом поставила поднос: она уже знала, что выиграла спор. Повернувшись к Мэй-мэй, девушка сказала несколько слов на кантонском, и ее хозяйка расхохоталась, после чего А Сам хихикнула, выбежала из ванной и закрыла за собой дверь.
– Что, черт возьми, она тебе сказала?
– Так, женские разговоры! – Он поднял губку, намереваясь запустить ею в нее, и Мэй-мэй торопливо добавила: – Она сказала, что ты очень могучий мужчин.
– Почему, ради всего святого, А Сам не может понять, что ванна не для посторонних глаз?
– А Сам очень непосторонняя, не беспокойся. Зачем ты стыдишься, хей? Она так гордится тобой. Тебе нечего стыдиться. – Мэй-мэй сняла халат, ступила в ванну и опустилась в нее с другого конца. Затем разлила чай и подала ему чашку.
– Спасибо. – Он выпил чай, протянул руку и съел один дим сум.
– Бой был интересный? – спросила Мэй-мэй. Она заметила зажившие шрамы, которые ее зубы оставили на его предплечье, и спрятала улыбку.
– Превосходный.
– Почему ты был такой сердитый?
– Так, без всякой причины. Мм, вкусно, – сказал он и съел еще один дим сум. Потом улыбнулся ей: – Ты прекрасна, и я не могу вообразить себе более приятного чаепития.
– Ты тоже прекрасен.
– Что наш дом? Его профэншуили?
– Когда будет конкурс платьев?
– В полночь. Зачем тебе?
Она пожала плечами:
– За полчаса до полуночи ты можешь зайти сюда?
– Зачем?
– Я хочу увидеть своего мужчину. Забрать его подальше от этого коровногрудного тараканьего рта. – Ее нога скользнула вперед под водой.
Струан дернулся от неожиданности, атакованный в интимном месте, и едва не уронил свою чашку.
– Прекрати это и будь осторожнее, черт побери! – Он перехватил ее руку и рассмеялся. – Ну же, будь послушной девочкой.
– Хорошо, тайпан. Если и ты будешь осторожен. – Мэй-мэй сладко улыбнулась и оставила свою руку покоиться в его руке. – На меня ты не пялишь глаза, как на ту дьявольскую женчину, хотя я и без одеждов. Что тебе не нравится в моей груди?
– Она совершенна. Ты вся совершенна. Даже и говорить нечего. А теперь перестань дразнить меня.
– Так ты придешь на полчаса раньше?
– Все что угодно за минуту покоя. – Струан отпил еще несколько глотков из своей чашки. – Ах да, ты мне не ответила. Дом профэншуили?
– Да. – Она взяла мыло и начала намыливать свое тело. Но больше не произнесла ни звука.
– Так да или нет?
– Да. – Она опять умолкла, излучая восхитительное очарование, бесившее его в эту минуту.
– Ну, что случилось?
– Мне ужасающе жаль, тайпан, но мы прямо на самом оке дракона, и нам придется переехать.
– Мы никуда не будем переезжать, и я больше не хочу слышать об этом.
Заканчивая намыливаться, она начала напевать себе под нос какую-то песенку. Потом смыла пену и нежно посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Повернись, я намылю тебе спину, – сказала она.
– Мы не станем переезжать, – повторил он, подозрительно прищурившись на нее.
– Мэ-ри приходила сегодня днем, и мы чудесно поболтали.
– Мы не будем переезжать! И делу конец!
– В самом деле, тайпан, я не глухая. Я фантастически хорошо расслышала тебя и в первый раз. Ты хочешь, чтобы я потерла тебе спину, или нет?
Он повернулся, и она принялась намыливать его.
