– Мы переедем, и делу конец. Потому что твоя старая Мать так решила, – сказала она на кантонском наречии.
– Что? – спросил он, слегка шевельнув шеей. Он наслаждался осторожными прикосновениями ее рук, которые искусно массировали ему плечи.
– Старая кантонская пословица: «Когда ласточки вьют гнездо, рассветное солнце улыбается».
– Что же она означает?
– Только то, что сказано. – Она была довольна собой. – Просто пришла вдруг в голову, вот и все. – Мэй-мэй зачерпнула воды в ладони и смыла пену. – А Сам-м-ма! – крикнула она с придыханием в конце. Вбежала А Сам с огромными полотенцами в руках. Мэй-мэй встала в ванне, А Сам обернула одно полотенце вокруг нее и развернула второе для Струана.
– Скажи ей, что я, черт возьми, сам это сделаю! – громко произнес Струан.
Мэй-мэй перевела, и А Сам положила полотенце, хихикнула и выбежала из комнаты.
Струан вылез из ванны, и Мэй-мэй укутала его в полотенце. К его удивлению, оно оказалось горячим.
– Я сказала А Сам на будущее немного подогревать их, – пояснила Мэй-мэй. – Полезно для здоровья.
– Ощущение превосходное, – сказал он, вытираясь насухо.
Струан открыл дверь в спальню и увидел, что кровать разобрана, а его чистая одежда переложена на бюро.
– У тебя есть время для короткого отдыха, – сказала Мэй-мэй и, когда он начал возражать, добавила повелительным тоном: – Ты отдохнешь!
Струан взглянул на часы. Времени довольно, подумал он. Он забрался в постель и блаженно вытянулся.
Мэй-мэй знаком подозвала А Сам, которая вошла в ванную и закрыла дверь. Опустившись на колени, А Сам разбинтовала стопы Мэй-мэй и вытерла их сухим полотенцем. Она напудрила крохотные ножки, наложила чистые сухие повязки и надела на них новые вышитые тапочки.
– Они так прекрасны, Мать, – сказала она.
– Спасибо, А Сам. – Мэй-мэй ласково ущипнула А Сам за щеку. – Только, пожалуйста, не делай впредь так много замечаний по поводу мужских достоинств Отца.
– Это была простая вежливость, и они куда как достойны уважения. – А Сам распустила волосы своей госпожи и принялась расчесывать их. – Обычно любой Отец будет очень рад, если ему сделают такой комплимент. Нет, в самом деле, я ни на вот столечко не понимаю нашего варварского Отца. За все время он ни разу не брал меня к себе в постель. Разве я такая отвратительная?
– Я сто раз говорила тебе, что у варваров Отцы не спят со всеми женщинами в доме, – устало сказала Мэй-мэй. – Ему просто нельзя этого делать. Это против его религии.
– Вот уж действительно плохой йосс. – А Сам засопела носом. – Иметь такого Отца, так богато награжденного богами, и чтобы это было против его религии.
Мэй-мэй рассмеялась, передавая ей полотенце:
– Беги, маленькая льстивая лгунья. Принеси нам чая через час, и, если ты опоздаешь хоть на минуту, я тебя хорошенько высеку!
А Сам умчалась.
Мэй-мэй надушилась и, возбужденно думая о бальном платье и своем втором сюрпризе, направилась в спальню.
Лиза Брок открыла дверь каюты и подошла к койке. Она чувствовала, как холодный пот бежит у нее из-под мышек. Настал момент, когда все решалось для Тесс: теперь или никогда.
– Ну, дорогой, – сказала она и еще раз потрясла Брока за плечо. – Пора вставать.
– Оставь меня в покое. – Брок опять повернулся на другой бок, укачанный приливом, мягко подталкивающим корму «Белой ведьмы». – Я оденусь, когда придет время.
– Ты говоришь это уже целых полчаса. Поднимайся, а то опоздаешь.
Брок зевнул, потянулся и сел на койке.
– Еще даже и солнце не село, – невнятно проворчал он, посмотрев в окно.
– Горт скоро приедет, а ты хотел пораньше приготовиться. Потом еще нужно просмотреть книги с компрадором. Ты же сам просил разбудить тебя.
– Ну хорошо, Лиза, довольно. – Он опять зевнул и посмотрел на жену. Она была в новом платье из темно-красной парчи с большим турнюром. Ее волосы были собраны сзади в пучок. – Ты смотришься расчудесно, – механически проговорил он и потянулся еще раз.
Лиза помяла в руках свою шляпу с огромными перьями, потом положила ее на стол.
– Я помогу тебе одеться, – предложила она.
– Это еще что! Я же сказал тебе, что и старый костюм вполне сойдет! – взорвался он, увидев на стуле новую одежду. – Или ты думаешь, денежки так легко достаются, что ты можешь тратить их, как соленую воду?
– Нет, дорогой, тебе был нужен новый парадный костюм, а сегодня ты должен выглядеть как нельзя лучше. – Она подала ему маленький корсет.
Мода того времени требовала, чтобы каждый мужчина надевал такой, подчеркивая талию. Брок чертыхнулся и встал с кровати. Затянув корсет поверх длинного шерстяного белья, он с ворчанием позволил облачить себя во все новое.
Однако, посмотрев в зеркало, он остался очень доволен увиденным. Новая рубашка с оборками белоснежным облаком топорщилась на груди, и темно-бордовый бархатный сюртук с шитыми золотом отворотами сидел безукоризненно: огромный в плечах и узкий в талии. Тесные белые брюки подтягивались штрипками к вечерним туфлям из мягкой черной кожи. Расшитый оранжевый жилет, золотая цепочка и брелок довершали костюм.
– Честное слово, дорогой, ты выглядишь как английский король!
Он расчесал бороду, отчего она стала напористо торчать вперед.
– Ну, – грубо сказал он, стараясь скрыть свое удовлетворение, – может, ты была и права. – Он повернулся в профиль и пригладил бархат на груди. – Кажется, в груди широковато, а?
Лиза расхохоталась.
– Ладно тебе, дружок, – сказала она, чувствуя, что ей уже не так страшно. – По-моему, рубиновая заколка больше подойдет к твоему галстуку, чем бриллиантовая.
Он поменял заколку и продолжил любоваться собой. Затем рассмеялся, обхватил Лизу за талию и, низко гудя себе под нос мотив вальса, закружил ее по каюте.
– Ты у меня принцесса бала, милая, – сказал он.
Лиза постаралась забыть на мгновение о своих страхах и изобразила на лице веселость в тон его настроению, но Брок заметил по ее глазам, что что-то не так.
– В чем дело?
Она достала платок, вытерла пот со лба и села:
– Это… В общем, это касается Тесс.
– Она заболела?
– Нет. Это… ну… мы берем ее с собой на бал!
– Ты совсем рехнулась?
– Я приготовила для нее платье… О, оно просто восхитительное… и волосы ей уложила, и она ждет, когда ты одобришь ее наряд, прежде чем…
– Тогда скажи ей, пусть идет спать, клянусь Богом! Ни на какой бал она не пойдет, черт меня подери! Ты ведь знала, как я к этому отношусь! Так ты приготовила для нее платье, вон как? – Он поднял руку, чтобы ударить ее.
