Он подошел к буфету и налил себе еще бренди. Как бы я хотел хоть на час стать китайцем, с тоской подумал он. Тогда я без всяких хлопот смог бы достать где-нибудь миллион таэлей. Что ж, если ответ заключается именно в этом, сказал он себе, попробуй рассуждать как китаец. Ты тайпан «варваров», мандарин с неограниченной властью. Какой в этой власти прок, если ты не можешь использовать ее на то, чтобы повернуть йосс в свою сторону? Как ты можешь воспользоваться своим положением? У кого есть миллион таэлей? На кого ты можешь нажать, чтобы получить его? Кто обязан тебе и кто твой должник?
– Что же нам делать, Дирк? Я хочу сказать, я полностью с вами согласен, – встревоженно проговорил Лонгстафф.
– Вам следует немедленно отправить Тисэню послание. Попросите его… нет, прикажите ему…
Внезапно Струана осенило, и он замолчал. Усталость как рукой сняло. Ах ты, глупый, полоумный, ни на что не годный пустобрех! Тисэнь! Тисэнь решит все твои проблемы! Один мандарин. Это все, что тебе нужно устроить. Два простых шага: первый – отменить соглашение Лонгстаффа с Тисэнем, как его следовало бы отменить в любом случае; второй – через одну-две недели сделать Тисэню тайное предложение, что в обмен на один миллион серебром ты заставишь Лонгстаффа изменить свою точку зрения и разрешишь ему назначить на Гонконг одного мандарина. Тисэнь с радостью ухватится за это предложение, потому что таким образом Китай в одно мгновение возвращает себе все, что был вынужден уступить, потерпев поражение в войне. Он нажмет на кохонг, и они соберут ему миллион, и сделают это с радостью, потому что сразу же добавят этот миллион к цене чая, который они умирают как хотят нам продать, а мы умираем как хотим купить. Бедняжка Уилли не проблема, а из торговцев никто не станет протестовать против одного мандарина. Мы придумаем ему новое имя, так что даже самые проницательные будут сбиты с толку и ни о чем не догадаются. Скажем, торговый уполномоченный. Коммерсанты не станут возражать против китайского торгового уполномоченного, потому что он поможет торговле и упростит выплату таможенной пошлины. Теперь дальше, к кому следует обратиться с этим тайным предложением? Разумеется, к старому Жэнь-гуа. Он самый богатый и самый хитрый из купцов кохонга, к тому же он твой главный поставщик, и ты знаешь его уже двадцать лет. Он наиболее подходящая фигура, в этом нет сомнения.
Один-единственный мандарин обеспечит будущее Благородного Дома. Это так. Но он погубит Гонконг. И сделает невозможным твой план. Рискнешь ли ты пойти на такую сделку, зная, что впоследствии тебе придется найти способ перехитрить его? А риск огромный – ты-то понимаешь, что один мандарин означает всю систему целиком. Ты не можешь отдать этому дьяволу в кабалу Робба, Кулума и их детей. Но без этих денег не будет ни Благородного Дома, ни будущего.
– Вы что-то хотели сказать, Дирк?
– Прикажите Тисэню именем королевы забыть о том, что на Гонконге будет мандарин.
– Полностью с вами согласен. – Лонгстафф со счастливым видом присел к столу и взялся за перо. – Что мне написать?
Бедный Уилли, а кто мне подскажет, что я должен делать? – спросил себя Струан. Действительно ли цель оправдывает средства?
– Напишите следующее: «Тисэню в Кантоне. Особое постановление. Только ее британское величество королева Виктория имеет право назначать чиновников на британском острове Гонконг. На земле этого острова не будет ни китайских чиновников, ни каких бы то ни было китайских таможенных учреждений. – Он помолчал в нерешительности, потом стал размеренно диктовать дальше, чувствуя, что момент подходящий: – И все китайцы, проживающие в колонии ее величества Гонконг, будут отныне британскими подданными, подчиняющимися только английским законам».
– Но это превышает мои полномочия!
– Посланникам привычно превышать свои полномочия. Именно поэтому их и отбирают столь тщательно, Уилл. Именно поэтому мы имеем теперь империю. Раффлз, Хастингс, Клайв, Рэли, Веллингтон. Правительство ее величества облекло вас полномочиями своего представителя для подписания договора с Китаем. Что они там, дома, знают о Китае, да и хотят ли вообще что-нибудь знать? Но вы, вы первопроходец, Уилл. Вы творите историю. Вы готовы согласиться на один крошечный, бесплодный, почти необитаемый островок, когда во всем мире принято в подобных ситуациях захватывать целые континенты, когда вы могли потребовать весь Китай, если бы только захотели. Но вы оказались гораздо дальновиднее.
Лонгстафф заколебался, покусывая кончик пера:
– Да, но мы уже договорились о том, что китайцы на Гонконге будут подчиняться китайским законам, исключены будут лишь все виды пыток. – На подбородке у него собралась капелька пота. – Это был один из пунктов договора, и я издал особое постановление.
– Вы передумали, Уилл. Так же, как передумал Тисэнь. Ведь пункта о назначении мандарина там не было.
– Но это подразумевалось.
– Не вами. И не мной. Он старается обмануть вас. Как сделал это в вопросе об эвакуации с Чушаня.
– Верно, – согласился Лонгстафф, радуясь, что Струан сумел убедить его. – Вы правы, Дирк. Абсолютно. Если мы допустим хоть какой-то контроль… Вы правы. Они опять примутся за свои старые фокусы. Да. И уже давно пора показать китайцам, что такое настоящая справедливость. Закон и порядок. Да. Вы правы.
– Закончите письмо так, как это сделал бы император: «Да устрашится этого всякий и, дрожа, подчинится», и подпишитесь своим полным титулом, – сказал Струан, одновременно открывая дверь каюты.
– Дежурный офицер!
– Да, сэр-р?
– Его превосходительству нужен его секретарь, мистер Синклер. Немедленно.
– Есть, сэр-р!
Лонгстафф закончил писать. Он перечитал послание.
– А не слишком ли это грубо, Дирк? Я имею в виду, не упомянуть ни одного его титула и закончить письмо так, словно это императорский указ?
– В этом-то и заключается вся суть. Вам еще нужно будет опубликовать его в газете.
– Но это частный документ.
– Это исторический документ, Уилл. Один из тех, которыми вы можете гордиться. И он доставит огромное удовольствие адмиралу. Кстати, почему он был так зол?
– А, все одно и то же. – Лонгстафф стал передразнивать адмирала: – «Черт возьми меня совсем, сэр, нас послали сюда драться с язычниками, и после двух десантов без какого-либо с их стороны сопротивления, о котором стоит упоминать, вы заключили позорный договор, принесший нам гораздо меньше того, что министр иностранных дел приказал вам потребовать. Где те открытые порты, которые вы должны были вытребовать у императора?» Вы уверены, Дирк, что, запросив меньше, мы поступили правильно? Я знаю, вы уже говорили об этом раньше, но… мм… торговцы, похоже, считают это большой ошибкой. Я имею в виду, что мы остались без открытых портов.
– Гонконг важнее, Уилл.
– Что ж, раз вы в этом по-прежнему уверены… Адмирал был также очень раздражен из-за каких-то дезертиров и еще отсрочкой вступления в силу приказа о запрещении контрабанды опиума. И… мм… торговцы подняли такой ужасный шум. Явились целой делегацией.
