– Что встали? Вперед, твари безмозглые! Чего испугались? Схватить! – кричал на подчиненных командир.
Но те, как громом пораженные, только молча смотрели на невероятное зрелище: огромная железная повозка, поглощаемая густым вязким туманом, медленно начинает двигаться в их сторону.
– Пресвятая Дева, что это за чудище? Чур меня, чур меня! – смертельная бледность покрыла испуганное лицо командира стражников. – Боже мой!.. Это исчадие Ада!
– Какое там подумать?! Какое перевести?! – закричала Мишель, хватая Роберто за руку и увлекая за собой. – Посмотри, что происходит с поездом?! Через считанные секунды он исчезнет. Давай сюда зеркало!.. Не знаю, то ли это заклинание или нет, но выбора нет… Будь что будет!
Они подбежали к поезду, который с каждой секундой набирал скорость. Прыгнув на ступеньку вагона, журналистка помогла графу Суардо забраться следом за ней.
– Читай! Читай скорее заклинание! – взволнованным голосом прокричал Роберто.
– Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern! – громким голосом произнесла Мишель, и в ту же секунду таинственное железное чудовище исчезло, растворившись в воздухе прямо на глазах изумленных стражников…
…И в то же мгновение поезд оказался в другом времени и месте, очутившись под стенами монастыря в Модене, где хранилась древняя рукопись, указывающая путь к обратной стороне зеркала. Мишель оказалась права: слова, написанные на ободе зеркала, были тем самым заклинанием, которое позволило молодым людям избежать бесцельного блуждания по лабиринтам времени, приблизив их к заветной цели еще на один шаг.
– Полночь, – глядя на звездное небо, произнес Роберто. – Интересно, где мы? Какие-то стены, а больше ничего не видно.
– Поблизости, видимо, есть река или, по крайней мере, ручей. Послушай! Слышишь? – прислушиваясь к журчанию воды, сказала Мишель.
– Если за стенами находится монастырь, то это вполне логично. Очень часто монастыри строились рядом с рекой. Она помогала монахам решать ряд проблем, связанных с хозяйственной жизнью монастыря. На реке строились мельничные жернова, река снабжала водой кухню и рыбой стол, уносила отбросы из кухни, лечебницы и отхожих мест.
– Пожалуй, узнать, куда занесла нас судьба, мы сможем только утром. Может, немного поспим? – предложила Мано, глаза которой просто слипались от усталости.
– Да, пожалуй. Пойдем, найдем где-нибудь местечко, – толкнув дверь в вагон, произнес Роберто. – И, кстати, можно бы и чего-нибудь съесть.
Вошедшей в вагон паре открылась безрадостная картина. Пассажиры поезда находились в плачевном состоянии, больше напоминая зомби, нежели нормальных людей. Шайла была права: разум покинул несчастных. Путешествие во времени оказалось непосильным испытанием для разума обычных людей. Проходя мимо купе, в котором находились его родители, Рокко тяжело вздохнул. Как бы он ни относился к родителям, это были его родные люди, и Роберто было больно видеть их в подобном состоянии. Но самое ужасное заключалось в том, что он был бессилен им помочь.
– Я плохой сын, – сокрушенно покачав головой, проговорил граф Суардо, отходя от купе, где, смотря в одну точку и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, молча сидели его родители. – Я должен был отговорить их от поездки.
– Ну, ты же не знал, – сказала журналистка и тут же осеклась, понимая, что сказала глупость.
Роберто бросил на Мишель задумчивый взгляд.
– Вот то-то и оно, что знал, но, по правде говоря, не верил до конца, – сознался молодой человек. – И вот расплата за сомнения.
– Все можно исправить, – произнесла молодая женщина, у которой от этих слов защемило сердце.
Да, старая ведьма была права: Мано влюбилась в графа Суардо. Влюбилась так, что при одной только мысли, что им придется расстаться, она приходила в ужас. С того самого момента, когда Мишель впервые увидела Роберто, она поняла, что это тот самый человек, за которым она пойдет в огонь и в воду.
– Что значит «исправить»? – удивленно приподняв брови, спросил Рокко.
– Шайла сказала, что найдя оборотную сторону зеркала, мы сможем вернуться домой: ты в начало двадцатого века, а я… я вернусь в начало двадцать первого, – вздохнула журналистка. – И больше мы никогда не увидимся…
Сказав это, Мишель отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Роберто заметил набежавшие слезы. К чему? Молодая женщина не хотела показаться слабой или слишком впечатлительной. Мужчины не любили слезливых барышень во все времена.
– Я сказал что-нибудь не так?
– Нет, просто соринка в глаз попала, – соврала Мано, стараясь говорить ровно. – Думаю, вот тут мы сможем отдохнуть, а заодно и перекусить.
Последнее купе было не занято, так как графиня Алуффи-Пентини с племянницей в тот момент, когда случилось первое перемещение во времени, наносили ответный визит семейству Суардо, и в настоящий момент находились вместе с родителями Рокко. Наскоро перекусив и запив еду шампанским, так как других напитков не было, путешественники заснули мертвым сном, утомленные событиями минувшего дня…
Глава 30
Предрассветный туман еще не успел развеяться, а вся община монастыря, расположенного близ города Модены, была уже на ногах, пребывая в крайне возбужденном состоянии. Колокол, обычно монотонным звоном созывавший монахов-доминиканцев к молитве, бил в набат, оповещая всех о беде.
– Ваше Высокопреподобие, Ваше Высокопреподобие! – вбежав в зал капитулов, где обычно монахи собирались каждое утро для того, чтобы обсудить различные вопросы и принять важные решения, прокричал один из послушников.
– Брат Франко, – со спокойным достоинством ответил приор монастыря Никола Конти, – что заставило тебя пренебречь правилами и явиться сюда в столь неподходящий для разговоров час? Этому ли учит нас Господь? И что творится с колоколом? Кто позволил…
– Простите, Ваше Высокопреподобие, – упав перед настоятелем на колени, пролепетал монах. – Но случилось нечто страшное… Даже очень… Все говорят, что это дьявольское наваждение… Это конец света!
– Что?! – удивленно поднял брови приор Конти. – О чем ты говоришь? Ты можешь спокойно объяснить, чем так взволнованы наши братья?
– Это… это… И чем мы так согрешили? Почему Господь карает нас? Отче наш… – простонал Франко, сложив в молитве руки.
– Брат Джузеппе, – обратился приор ко второму монаху, вошедшему в зал сразу же вслед за братом Франко. – Может быть, ты объяснишь мне, что происходит?
– Преподобный отец, – глухим голосом ответил монах, на котором лица не было от страха, – позвольте дать совет.
– Я слушаю тебя, – утвердительно кивнул головой настоятель.
– На это стоит взглянуть вам лично. Всем кажется, что их разум помутился. Никто не в состоянии рассуждать здраво.
– Что ж, тогда пойдем!.. Но куда мы идем? – выходя из зала, спохватился приор Конти.
