Он петлял по закоулкам, перескакивал через заборы, нырял на изнанку человеческого жилья. Дирвен не отставал: у него амулеты, помогающие находить волшебный народец, идти по следу, бегать без устали – и в придачу упрямства хоть отбавляй. В Жемчужном квартале он почти загнал Шныря в ловушку: на здешних домах недавно подновили обереги, на волшебные тропки не свернешь, а людские двери-окна заперты, вот он конец неминучий… Но поверивший в добро Шнырь взбежал по стенке, хоть обережные знаки и жгли ему пятки сквозь подошвы, промчался по крыше, спугнув котов, съехал по водосточной трубе в соседний переулок и рванул во всю прыть.
До ближайшего входа в катакомбы уже рукой подать – это на улице Тряпичной Рыбы, на задворках заброшенной усадьбы, где ночуют босяки. Как они всполошились, когда в их пристанище сначала ворвался Шнырь, а следом за ним ввалился Дирвен в сверкающей драгоценными каменьями короне, с воплем: «Где этот гнупи?!» Небось решил, что они заодно… Шнырь в это время уже летел, как получивший пинка мяч, по наклонному каменному коридору. Только зря он понадеялся, что преследователь начнет точить лясы с трущобными жителями и отстанет: тот мигом разобрался, что к чему, и ринулся в катакомбы за Шнырем.
Встречные гнупи, лазавшие в подземелье по своим делам, сперва ошеломленно глазели на погоню, а потом начинали восторженно улюлюкать вслед.
Наконец Шнырь добрался до потаенного озера, круглого, как недобрый ледяной зрачок. Сунул руку в карман, обмирая от страха: вдруг выронил по дороге?.. Нет, не выронил…
– Я принес… На тебе откуп, подводный хозяин!
Золотой медальон блеснул, уходя в непроглядную черноту.
– А ну, давай сюда, чего спер! – из-за скальной стены выскочил Дирвен с фонарем. – Что такое… Он не у тебя? Куда ты его дел, по-хорошему говори!
– Он теперь у Него, – понизив голос из почтения к здешнему обитателю, пояснил Шнырь.
– Ах, ты… – Дирвен бросился к озеру, присел у кромки, всматриваясь в стылую темень.
Гнупи уловил, что все его смертоносные амулеты приведены в готовность: всплыви сейчас чудище – ох, что будет… Но чудище не всплыло – видать, не захотело тягаться с Повелителем Артефактов, зато ларвезийская корона свалилась у Дирвена с головы и бултыхнулась в воду.
– Это тебе от меня еще один откуп, хозяин озера! – тут же крикнул находчивый Шнырь – и пустился наутек.
Незримая петля, захлестнутая у него на лодыжке, исчезла: он снова был свободен.
Компанию демонов, игравших на «раздевание до костей» у подножия Берцовой гряды, отвлекли звуки, доносившиеся из глубины взбаламученных желтовато-бурых небес. Кто-то хрипло пел:
Пусть летят тебе пули в спину,
Пусть обманут люди не раз,
Лишь одна паровая машина
Никогда тебя не предаст!
– Это еще что такое? – одна из участниц игры подняла изящную змеиную головку на длинной шее, покрытой перламутровой чешуей.
Вслед за ней и остальные начали всматриваться. Тем временем демон, похожий на черного тритона с лицом грустного клоуна, с развороченной и обглоданной грудной клеткой – он безнадежно проигрывал – будто бы невзначай шевельнул хвостом и передвинул на доске одну из фигурок.
В вышине, на фоне смутных очертаний головокружительно далекого опрокинутого пейзажа, плыли два крылатых силуэта. И как будто они несли кого-то третьего, бескрылого, вот он-то и распевал в всю глотку:
Ухмыляется злая судьбина
И берет тебя на абордаж,
Но лишь одна паровая машина
Никогда тебя не предаст!
– Сдается мне, человеческая кровь с превосходным алкоголем, – принюхавшись, определил один из демонов. – Повезло кому-то…
– Отнимем? – деловито предложил другой.
– Это же Золотоглазый и рыжий отставной Страж! – взмахнув ресницами-веерами, заметила обладательница змеиной головки. – Вы не находите, господа, нынче они какие-то невменяемые?
– Тогда, может, отнимем?
– Да ну, связываться с ними, психами чокнутыми, – махнул когтистой лапой самый многоопытный из компании.
– Лишь одна паровая машина… – доносился издали замирающий припев.
7. Голодные и беззащитные
Важные события порой случаются нежданно-негаданно: к примеру, пробираешься ты с масляным фонарем в одной руке и ведром нечистот в другой по извилистому подземному ходу, ни на какие приятные сюрпризы не рассчитывая, стараясь не запнуться в потемках, и вдруг тебе становится хорошо. Причем это не то «хорошо», которое приходит после дозы китонских грибочков, а настоящее «хорошо» – словно каменные своды над головой раскрылись, и в разломе засияло солнце, и в ведре плещется не моча, а благоуханное ароматическое масло, и сил вдесятеро прибавилось…
Магия вернулась, понял Суно.
Зажег для пробы шарик-светляк. Получилось.
Послал мыслевесть Шеро. Тоже получилось.
Как бы там ни было, он донес ведро до пещеры с выгребной ямой и выплеснул содержимое. Вначале надо выяснить, что происходит: то ли союзники преуспели, то ли враги додумались до хитрой ловушки – допустим, Дирвен временно усыпил Накопитель, а когда обрадованные маги выберутся на поверхность, тут-то всех и повяжут, не придется за ними по катакомбам гоняться… А посему, коллеги, выжидаем, лечимся, восстанавливаем силы.
Около Крелдона уже хлопотали двое лекарей. Повсюду сияли шарики-светляки. Каменные своды, в кои-то веки озаренные до последней трещинки, оказались живописно разноцветными: темно-серые, светло-серые, крапчато-серые, изжелта коричневые, бурые, голубоватые, зеленоватые, бежевые, местами пестрые, как перепелиное яйцо, кое-где с блестками слюды. Вот так живешь и не видишь по-настоящему того мира, в котором живешь.
Воспрянувшие маги то и дело обменивались мыслевестями – чтобы убедиться, что они снова это могут. В голове у Орвехта стоял галдеж, как на рынке, так что он не сразу понял, кто это мурлычет песенку на бартогском:
«Пусть неласков со мной любимый,
Пусть я чахну день ото дня,
Лишь одна паровая машина
Никогда не бросит меня…»
Определив вокалиста, он отозвался:
«Коллега Тейзург? Надеюсь, вы пребываете в добром здравии?»
«Увы, коллега Суно, на ближайшее несколько дней мое многострадальное здравие оставляет желать лучшего. Но я пребываю в здравом уме, если вы это имели в виду, однако из деликатности, которую я ценю, избрали окольный путь. Жаль вас разочаровывать, но это не первая ласточка безумия, а вариация на тему прелестной бартогской песенки о разнообразных житейских невзгодах и паровой машине. Мы с коллегой Хантре слушали ее всю дорогу, пока летели через Хиалу в компании с пьяным мастером-подрывником. Он без остановки ее распевал, а под конец мы пели уже втроем, всех демонов распугали, в особенности тех, которые не обделены музыкальным слухом. Ах, да, чуть не запамятовал: надеюсь, вы с коллегой Шеро не будете на нас в обиде за то, что алендийский Накопитель остался без верхушки?»
