– Хантре, не будь занудой, вот лучше держи «Вечерний рубин». Поверь мне, вино прелесть!
Он все-таки выпил, хотя зубы слегка стучали о край бокала. Без алкоголя было бы хуже. Потом взял фонарь, тюфяк, два пледа и ушел ночевать в соседнюю пещеру, подальше от этой сумасшедшей парочки с их варевом.
Шнырь до того объелся, что живот у него стал тугой и круглый, как у чворка. Уж больно вкусна да нажориста была шаклемонгова печенка с приправами, которые он давеча выпросил у тетушки Старый Башмак. Еще и с картохой, и после он ворюгиного печенья погрыз – как сказали бы люди, «из принципа», хотя лезло с трудом. А перед этим он всласть напился жертвенной кровушки!
Но уж как ему было страшно, когда они с господином заманивали Незапятнанного в ловушку, того никакими словами не передать. Сами подумайте, каково это – сидеть в клетке, пусть она даже на самом деле не заперта.
Зато все задуманное удалось. Крысиный Вор как узнал, что его добыча досталась Шнырю, так опечалился и иззавидовался вконец, даже разговаривать с ними больше не захотел и спать отправился в другое место. Так ему и надо, будет знать, как чужую крыску отнимать! Отомстил ему Шнырь. Другое дело, что объелся, и в этом, если разобраться, опять же виноват рыжий ворюга: гнупи ведь столько печенки за раз умял не просто так, а ему назло.
4. Катакомбы
Товарный поезд прибыл на Пересчетную под вечер. Выкрашенная в зеленый цвет драконья морда на тяговом вагоне до того запылилась, что хоть рисуй на ней пальцем обережные знаки.
Вагоновожатый присягнул на верность Повелителю Артефактов, чтобы не остаться без амулетов и без работы. Груз он доставил по расписанию: гравий и песок, бревна и уголь, но никто не спешил ему навстречу с конторской книгой наперевес. Окна длинного кирпичного здания с часами на башенке слепили солнечной позолотой, оттуда далеко разносились пьяные возгласы. В прежние времена это был бы из ряда вон выходящий инцидент, а сейчас такое сплошь и рядом.
Амулетчик оглянулся на головной вагон с запыленной мордой: дракон спит, хоть бы что ему… Вновь повернувшись к зданию станционного управления, увидел на перроне девушку – откуда она взялась?
На ней был жакет мышиного цвета и дорожная юбка, за плечами висела украшенная бантом котомка, с какими отправляются в гости к бабушкам школьницы из небогатых семей. Бартогские очки с синими стеклами, серая шляпка с небольшими полями, узел волос на затылке спрятан в вязаный чехол. Провинциалочка. Она стояла около вагона, груженого песком – и когда успела подойти? Ей здесь нечего делать, пассажирские поезда минуют Пересчетную, не останавливаясь.
Возможно, недурна собой: прямой носик, точеный подбородок – остального за очками не видно. Амулетчик расправил плечи и молодцевато выпятил грудь.
– Барышня, вы заблудились?
Она не ответила. Порыв ветра швырнул в лицо вагоновожатому колючие песчинки, он заморгал. Вроде бы ему только что померещилось, что на перроне есть кто-то еще, но вокруг ни души… Придется дойти до конторы, а там, глядишь, и пива нальют, раз у них нынче гульба.
– Эй! – окликнул он помощников, которые проверяли свое хозяйство через контрольные артефакты на доске управления. – Я до начальства!
– Тут вроде какая-то магия посторонняя! – отозвались из вагона. – Сторожевик мигал, будем проверять или к чворку?
– Это пусть станционные проверяют, – подал голос другой помощник. – Их работа. Глянь, больше не мигает – если что-то прицепилось, уже сбежало. Ты нам это, пивка принеси!
Хеледика тем временем пролезла под вагоном, подобрав юбку, таким же способом перебралась через соседние пути. Возле ограды грелась на лужайке стая прикормленных бродячих собак, по-весеннему облезлых. На песчаную ведьму они не обратили внимания – то ли трава зашелестела, то ли стрекоза пролетела, ничего интересного.
Сняв котомку, ведьма протиснулась через дыру в заборе, отряхнулась, снова надела котомку и направилась к видневшимся за пустырем домикам под черепичными крышами. До Аленды она собиралась дойти пешком.
– То есть как это – съели?.. Совсем, что ли, придурки?.. В городе, что ли, лопать больше нечего?!
На королевские аудиенции уже дважды прорывались горожане с петициями: дескать, из-за спекуляций и оголтелого разбоя в Аленде совсем плохо с продуктами. И якобы теперь за это Дирвен отвечает! Натурально сбесились, он же Повелитель Артефактов и король Ларвезы, а не управитель по продовольственной части.
Пусть достают из кладовок прошлогодние соленья или покупают еду на рынке, если лавочники задирают цены. Дворцовые повара знай себе готовят, ни на каких разбойников и спекулянтов не жалуются, и все бы с них брали пример.
Когда ему доложили, что Шаклемонг нашелся – вернее, нашлись останки, неустановленные злоумышленники разделали и съели Шаклемонга – ему сразу вспомнились те оголодавшие недоумки.
Приближенные хранили молчание и смотрели на короля кто скорбно, кто озабочено, кто встревожено. Первым заговорил Чавдо Мулмонг:
– Ваше величество, мы все единодушно негодуем. Отвратительное преступление! Госпожа Лорма изучила найденные фрагменты и по остаточному магическому следу определила, что это было жертвоприношение.
– Крухутакова задница! – с чувством высказался Дирвен. – Накопитель же создает непреодолимую преграду для демонов Хиалы…
– Значит, жертву принесли кому-то другому. Там были использованы путающие чары народца, это не позволило выяснить подробности.
Что ж, кое-какие подробности всплыли на следующий день, когда на улице Малой Бочки, в доме у торговца луком, нашли одного из шаклемонговых ребят, накануне тоже исчезнувшего.
Сам торговец его и нашел: ездил в деревню за товаром, а когда вернулся, с порога услышал доносившееся из глубины дома мычание. Сбегал за соседями – с толпой не страшно, вооружились кто чем, еще и встреченного на улице монаха с собой позвали и пошли смотреть.
Мало того, что хранившийся в корзинах лук был раскидан по полу – посреди комнаты стояла клетка, и в ней сидел, скорчившись в три погибели, человек с кляпом во рту. Как он только сумел туда втиснуться? Вот он-то и мычал, а вовсе не нечисть, как вначале решил хозяин.
Послали за полицией, а потом и за королевскими амулетчиками. Клетку пришлось распиливать, выбраться из нее самостоятельно Лундо не мог, руки-ноги затекли. Первое, что он вымолвил, когда его избавили от кляпа и дали напиться: «Этот гнупи как выскочит… Тейзург оказался… Спасите меня!..»
К великой досаде Повелителя Артефактов, внятных показаний от него не добились: спятил, как последний придурок.
Отыскали и кучера Шаклемонга – у сожительницы, с перебинтованной головой, в дымину пьяного. Протрезвев, он рассказал, что вечером отвез Шаклемонга и Лундо с приятелем в тот самый квартал, где находится улица Малой Бочки. Незапятнанный велел ему обождать, сам вместе с парнями куда-то ушел, и кучер сколько-то времени честно ждал, а дальше будто в темную яму ухнул. Очнулся под утро с разбитой головой, в коляске, которая стояла на пустыре за Угольным рынком. Лошади исчезли, упряжь обрезана. Видать, подобрались сзади, саданули по затылку, завезли в другое место… Он кое-как доковылял до сожительницы – хвала богам, что не помер по дороге, а запил для того, чтобы заглушить головную боль.
