– Спасибо за комплимент, – ответил я, касаясь губами её руки.
Я сделал попытку разуться, но моё движение тут же было пресечено фразой, что в салоне у Ники разуваться не принято. Достаточно как следует вытереть обувь о коврик. Я пожал плечами и проделал необходимую процедуру. Дело хозяйское, как говорится.
Квартира была шикарной, выделяясь как размерами и планировкой, так и обстановкой. Стены увешаны картинами, шкафы полны книг, дверные арки из резного дерева… Одна только люстра в просторной гостиной, куда нас провели из прихожей, тянула, не иначе, на годовую зарплату грузчика, и это по самым моим скромным прикидкам. Кем, интересно, она работает, эта Ника Щербакова? Или тоже на полном довольствии у КГБ? Так и там, думается, таких зарплат не платят.
В гостиной уже находилось человек семь-восемь. Пара – молодая женщина и мужчина средних лет с бакенбардами и в очках – сидела на диване. На тахте в углу другой мужчина лениво перелистывал альбом с цветными репродукциями фламандских живописцев.
– Проходите, располагайтесь, – предложила Ника. – Сейчас стол накроем, а пока можете познакомиться с моей библиотекой или музыку послушать. – Она кивнула в сторону стенки, где рядом стояли проигрыватель пластинок и катушечный магнитофон.
М-да, тут одних дисков только сотни две, не меньше. И советских практически нет, всё сплошь иностранные.
Мы пожали руки присутствующим мужчинам, причём один из них оказался Олегом Далем. Я не сразу узнал его из-за отпущенных усов, и сейчас внутри меня даже ёкнуло. Ещё одна легенда, увиденная мной живьём. Когда его не станет? Году в 81-м? И тоже ведь, как и Высоцкий, сопьётся…
– Я пить не буду, сам понимаешь, за рулём, – шепнул мне Слободкин, когда мы отошли в сторону. – В крайнем случае только вид сделаю… Ты, конечно, можешь расслабиться, но не переусердствуй. Во-первых, завтра у нас мероприятие. А во-вторых, сегодня о тебе здесь составят мнение. Если хочешь быть вхожим в это «бархатное подполье», веди себя соответствующе. В разговоры особо не лезь, насчёт этого я тебя уже предупреждал. Пей умеренно, в общем, на первый раз не высовывайся, а там если сложится… Хотя ты же в Пензе живёшь, так что особо на такого рода тусовки не наездишься. Но, во всяком случае, хоть визуально, а всё равно тебя запомнят.
Тем временем хозяйка понемногу выставляла на стол выпивку и закуски. Едва увидев бутылку «Арагви», хмурый до этого Даль тут же оживился и налил себе рюмку. Махнул, не закусывая. Через пару минут наполнил вторую. Эх, что ж вас, гениев, так на спиртное тянет? В хмельном тумане ищете забвенья, убегая от совковой действительности?
А квартира Ники между тем наполнялась гостями, среди которых то и дело мелькали знакомые лица. Да и среди незнакомых встречались известные имена. Например, я не признал того же Аксёнова, автора романа «Остров Крым», да и поэта Евгения Евтушенко – в той жизни я видел его на фото только в преклонном возрасте.
– Сегодня что-то особенно много знаковых фигур, – констатировал Павел, усевшись рядом со мной на диване с тарелочкой, на которой высилась горка маленьких бутербродов. Парочка с ветчиной, парочка с бужениной, три штучки с красной икрой и маслом… В другой руке он держал бокал, наполненный соком, тогда как я потягивал белое вино.
– И в чём суть таких сборищ? – негромко поинтересовался я, прислушиваясь к голосам. В одной стороне Евтушенко, похоже, декламировал что-то из недавно сочинённого.
– Нажраться и напиться, но самое главное – напомнить о себе любимом. Иногда они мне напоминают павлинов… Хм, гляди, даже Тарковский появился, а он вообще не любитель таких тусовок. Приветствую, Андрей Арсеньевич! Смотрел вашу картину «Зеркало», впечатлило. Над чем сейчас работаете? Взяли паузу? Надеюсь, недолгую, удачи вам!
Проводив взглядом утёкшего в сторону туалетной комнаты знаменитого режиссёра, Слободкин продолжил:
– Не все, конечно, из когорты тех самых павлинов, но в основном таких большинство. Вон, видишь, толстячок, прыгает от одного гостя к другому? – кивнул в сторону широкого дверного проёма, рядом с которым сейчас маячил какой-то коротышка. – Издал сборник стихов, совершенно, скажу тебе, никчёмных. Но Вознесенский взял и похвалил почему-то. Не иначе, выпимши был. Так теперь этот, с позволения сказать, поэт ни одной тусовки не пропускает. А для тебя это, как ты не называй, сборище важно тем, что можешь обзавестись полезными знакомствами. Вон тот пожилой товарищ – из правления Союза писателей. А тот, поджарый, – известный хоккеист, за ЦСКА играет. Может достать контрамарки на хоккей, если что.
– А ты?
– Что я?
– Ну, сам-то с какой целью посещаешь такие мероприятия?
– Да всё с той же, Сергей, всё с той же. Я ничем не лучше других, и каждый прекрасно знает, что о нём думают остальные. Пойми, есть какие-то законы шоу-бизнеса, и приходится их придерживаться, нравится тебе это или нет. Иначе ты быстро окажешься на обочине. Лучше пожертвовать малым, засветиться раз в месяц на такой тусовке, чем из-за глупых принципов оставаться изгоем.
Периодически мы совершали какие-то телодвижения, Павел знакомил меня то с одним гостем, то с другим. Периодически где-то возникал спор, люди обсуждали какие-то животрепещущие для них темы.
Время близилось к девяти вечера, когда хозяйка квартиры позвала Слободкина к телефону. Вернулся он через минуту обескураженным.
– Вот незадача…
– Что-то стряслось?
– Да Сашка Барыкин на своём жигулёнке в дерево въехал. В Склиф отвезли, с ногой ерунда какая-то. Еду к нему, дай Бог, чтобы всё было несерьёзно. У нас же концерт завтра, а тут… Сколько раз говорил ему: «Саша, не гоняй, рискуешь». Да где там! Ладно, тебя оставляю здесь, надеюсь, быстро обернусь, а такие посиделки обычно заканчиваются под утро. Помни, что я тебе говорил, главное – много не пей.
Так я остался один. Послушал, как молодой Хазанов травит анекдоты, смешно изображая Брежнева, прислушался к спору, в котором выясняли, насколько хорош президент США Джеральд Форд… Затем на меня обратила внимание Ника. Взяв под руку, она принялась водить меня по квартире, представляя то одним, то другим гостям. Я снова пожимал руки, кивал в ответ на слова похвалы, да и сам то и дело бормотал:
– Как же, читали, читали… Отличные стихи!
Или:
– Ну да, в этой роли вы были бесподобны.
Со стороны я казался себе участником какого-то паноптикума. Уже не чаял, когда наконец вернётся Слободкин, который должен был увезти меня к себе домой на ночлег.
Стрелки на каминных часах приблизились к цифре «10», когда гостиная приняла в себя ещё партию гостей.
– Володя, привет! Почему так долго?
– Спектакль играли, только освободились, вот с Мариной и Севой сразу к тебе рванули. Голодный как волк. Ника, чем сегодня угощаешь?
Мать моя женщина! Да это ж Владимир Семёнович с Влади! А третий… Лицо знакомое, он, кажется, трусливого мента сыграет в картине «Место встречи изменить нельзя»… Ну точно, Всеволод Абдулов.
