– Да вот что-то засосало, не отпускает, – улыбнулся я, вспомнив анекдот о двух навозных червях. – Малая родина сил мне придаёт, питает своими истоками. Хотя… Всё возможно, глядишь, и переберёмся к вам сюда поближе.
– Ты, говорят, в Пензе организовал концерты Высоцкого?
– Помог, скажем так, договорился с людьми, которые всё это и провернули. Так что моя заслуга в этом не очень велика.
– А мы ближе к лету тоже планировали на берега Суры заскочить, дать пару концертов. Я правильно речку назвал?
– Ага, Сура она и есть, течёт себе помаленьку, в Волгу впадает. Приезжайте, я дам координаты директора филармонии, Якова Борисовича Кацмана. Или вы на стадионе хотите выступать?
– Смотря по погоде, можно и на стадионе. Думаю, на Алку соберём тысяч пять, а то и больше. Это только на один концерт… Кстати, – помрачнел Слободкин, – уходить она от нас собирается летом. В сольное плавание отправляется. Мол, переросла наш уровень. Думаю, кого пригласить вместо неё. А может, оставить Барыкина солистом, пусть поёт… Да нет, у нас же и женские песни есть, глупо он будет выглядеть поющим вещи из репертуара Пугачёвой. Так что солистка нам нужна.
Я покопался в памяти, невольно включаясь в проблемы коллектива и думая, кто бы мог заменить Аллу. Желательно из молодых, способных выстрелить в ближайшее время. Ротару, уже ставшая на этот момент известной, отпадает. Кто ещё? На ум лезли всякие Ветлицкие, Земфиры, Веры Брежневы, потом в этот молодняк затесалась почему-то Пьеха, которую я прогнал из головы усилием воли. Может, дочка Пьехи? Как её… Илона Броневицкая!
Но после консультации со Слободкиным выяснилось, что Илоне сейчас всего-то лет пятнадцать, она ещё выступает на каких-то детских конкурсах. Так, и эта мимо. Тем более Броневицкая и так-то особо не прославилась. Не то что внук Пьехи, это Стасик который. А если Аллегрова? Пожалуй, ей лет двадцать уже должно быть. Хотя ну её, она мне казалась слишком уж какой-то приблатнённой, пошловатой.
– Слушай, знаешь такую певицу Ларису Долину? Она всё больше джаз поёт, но можно попробовать с ней договориться.
– Долина? – наморщил лоб Слободкин. – Слышал о такой, даже видел её в составе ансамбля «Мы одесситы». Молоденькая совсем была. Правда, затем она как-то пропала из вида. А ты её где встречал?
– Да-а-а… Знакомый на югах отдыхал, где-то там в ресторане она и пела. Понравилась ему очень, голос, говорит, шикарный. Так что поищи через друзей, по своим каналам. Может, и подойдёт вам…
А через пару часов я уже держал в руках свежеотпечатанный экземпляр повести «Забытые герои». Приятно, чёрт возьми, видеть своё произведение изданным в твёрдом переплёте на 230 страницах, да ещё и с иллюстрациями. Художник-иллюстратор, некто С. Полонский, явно уже что-то слышал об анимэ. Детишки в его представлении были все как один курносыми и с огромными глазами. Впрочем, если не придираться к такого рода мелочам, то всё получилось вполне прилично, так что меня переполняло чувство законной гордости.
Тем более что где-то через месяц увидит свет роман «Крейсера», а следом «Молодая гвардия» обещает выпустить в серии «Библиотека советской фантастики» роман «Купол надежды». Что интересно, в той же серии они собрались выпускать и «Марсианина», забрав рукопись у коллег из «Вокруг света», так что пришлось в итоге ехать в издательство и подписывать новый договор.
А перед отъездом со мной приключилась история, имевшая далекоидущие последствия. Пока я на Казанском вокзале перекусывал в кафетерии, ко мне подошли два типа, выглядевшие как пращуры братков из 90-х. Один, повыше и поплотнее, держался спокойно и уверенно. Второй, напротив, выглядел каким-то дёрганым, то и дело зыркал глазами по сторонам, гоняя в зубах обгрызенную спичку. Оба в кожаных куртках и свитерах под ними, почти в одинаковых кепках. Только у высокого кепка была в крупную клетку, а у второго – в мелкую. Я сразу подумал, что дело попахивает керосином, вот только что им от меня нужно? Грабить собрались? Но не при всех же, не в таком людном месте!
– Губернский? – словно бы даже лениво поинтересовался здоровяк.
– Ну, допустим, – медленно ответил я, покрепче сжимая ремень сумки, в которой лежали документы, деньги и «ридер». – Чем могу быть полезен?
– С тобой один человек хочет встретиться.
– В смысле?
– У тебя поезд через два двадцать? Успеем. Сейчас метнёмся к этому человеку на хату, там сам всё и узнаешь.
– Я вообще-то никуда метаться не собирался, товарищи. А если вы не отправитесь своей дорогой, то мне придётся позвать патрульного милиционера. Вон он как раз прогуливается, думаю, где-то поблизости и наряд есть.
– Слышь, баклан, ты, наверное, ещё не понял, кто с тобой хочет базар перетереть?! – встрял мелкий.
– Не понял, – внешне спокойно согласился я, хотя внутри меня застыл ледяной ком. – Потому что вы так и не назвали мне того человека, который жаждет со мной встретиться.
– Ладно, хорош тут волну гнать, Бес. – Это уже первый приструнил своего напарника, при этом не сводя с меня своих маленьких глазок. – Мужик, никто тебе ничего плохого не сделает, может, ещё и с наваром останешься, если дело утрясётся. Давай сгоняем, тут двадцать минут на машине, потом обратно к поезду привезём.
Я с тоской глянул в сторону уходящего милиционера. Интересно, что у этих братишек в карманах? Просто выкидные ножи или огнестрел?
– Мужик, не делай глупостей, если Лёва Шмель пообещал, что всё обойдётся, значит, так и будет, – подбодрил меня первый, судя по всему и бывший Лёвой Шмелем. – Ты просто сейчас своё время тянешь. Если думаешь, что, отказавшись, сможешь спокойно уехать, то сильно заблуждаешься.
В спокойных интонациях Лёвы вроде бы совсем и не ощущалось угрозы, однако после его слов мне стало не по себе. Я чувствовал всеми своими печёнкой, почками и прочим ливером, что если эти ребята захотят со мной что-то сделать, то вряд ли им сможет кто-то или что-то помешать. Да и почему-то поверил я словам Шмеля, что со мной всё будет в порядке.
– Ладно, поехали, но учтите, что на поезд я должен успеть.
– Не бзди, мужик, уложимся.
Через три минуты мы сидели в тёмно-синей «шестёрке», а спустя четверть часа притормозили на Гоголевском бульваре, у вполне приличного на вид семиэтажного дома, судя по лепнине и прочим атрибутам, ещё дореволюционной постройки. Мы поднялись на третий этаж на таком же старинном лифте, с сетчатыми створками, закрывавшимися вручную. Лёва нажал кнопку звонка справа от массивной металлической двери с точкой «глазка». С той стороны что-то несколько раз щёлкнуло, и дверь медленно приоткрылась.
Меня легонько подтолкнули в спину, и я оказался в просторном коридоре. Напротив меня стоял импозантный мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти с зачёсанными назад волосами, одетый в дорогой даже по меркам 70-х халат, подпоясанный витым шнуром с кистями. На ногах его довольно мило смотрелись домашние шлёпанцы.
– Сергей Андреевич, здравствуйте, дорогой, – расплылся в улыбке хозяин квартиры, раскинул руки, словно собрался меня обнять, но в последний момент передумал и двумя руками пожал мою ладонь. На его безымянном пальце тускло сверкнул чёрный камень, оправленный в массивное серебро. – Позвольте представиться: Чарский Анатолий Авдеевич, антиквар и коллекционер. Очень рад, что вы почтили меня своим вниманием. Разувайтесь, вот тапочки, проходите в комнату, что мы в коридоре стоим… А вы пока можете быть свободны, ждите внизу.
