Рука сама собой скользнула в потайной карман на шкуре, нащупав нож. Несмотря на короткое лезвие, этот нож мог принести немало пользы. Например скользнуть, шипя по-змеиному, поперек морды Антропоса, заставив его багровый язык шлепнуться на пол. Или вскрыть горло, превратив собакообразного мула в катающееся в луже собственной крови существо. Но если он ударит, все закончится сразу и тут. План Гретель закончится, не начавшись. Если только не…
Гадкая мысль скользнула по начавшему цепенеть от удушья телу.
Если только Гретель не сочтет, что гибель брата — разумная плата за достижение цели. Это крайне рационально с точки зрения геноведьмы, не требуется долго размышлять и сопоставлять цифры. На одной чаше весов — одна родственная жизнь. На другой — несколько миллионов чужих и собственная безопасность. Надо быть полным дураком, чтобы сделать неправильный выбор. А геноведьмы не ошибаются в выборе. Они всегда четко очерчивают цель и неумолимо идут к ней самым коротким путем.
Гретель молчала. И Гензель понял, что, если ее молчание продлится еще несколько секунд, не поможет и нож. Потому что он сам рухнет на грязный, затоптанный сапогами и залитый пивом трактирный пол со сломанной шеей.
— Антропос! Прекрати! Прекрати немедленно!
Гензель ощутил, как хватка человека-пса на его горле немного ослабла. И только после этого понял, что голос принадлежит не Гретель. Слишком высокий, слишком звонкий, слишком… живой. Впрочем, шум в ушах мешал ему хорошо слышать.
Антропос заворчал, повернув свою жуткую морду к источнику звука. Это принесло дополнительное облегчение — зловоние сделалось немногим слабее.
— Как тебе не стыдно нападать на наших гостей?
— Мне перед ними что, расшаркиваться? Может, и поклон отвесить?
— Они пришли к нам, пусть и без приглашения, значит, они наши гости. А ты ведешь себя непозволительно грубо. Просто отвратительно. И это после того, как я потратила столько времени, пытаясь обучить тебя хоть какому-то воспитанию! А ты опять ведешь себя как грубиян!
Антропос раздраженно рыкнул, еле сдерживая себя.
— А что, если это слуги Варравы?
— Мы должны быть приветливы и вежливы со всяким, кто сюда войдет, сколько мне повторять? А если они окажутся слугами Варравы, никто не помешает тебе оторвать им головы на заднем дворе.
— Можно сэкономить время и оторвать прямо сейчас.
— Антропос!
Человек-пес оскалился, демонстрируя россыпь зубов. В нем чувствовалась животная злость, а еще — нетерпение и, как ни странно, настороженная опаска. Так ведет себя сторожевой пес, чувствующий присутствие существа куда более сильного и властного — своего хозяина.
— Ты мне не указ, Мальва! Не забывайся!
— Антропос. Оставь его. Иначе мне придется вновь обучать тебя хорошим манерам.
Женский голос, до этого момента мелодично звеневший подобно золотым колокольцам, преисполнился иной интонации. Более спокойной и властной. Антропос, клацнув у Гензеля перед носом зубами, разжал свою хватку.
— Извините за невежливый прием, господа. — Голосок вновь зазвенел приветливо и мягко. — Антропос не вполне привык к обществу. Нам еще предстоит много работать над его манерами. Они просто ужасны!
Это Синяя Мальва, понял Гензель. Рассмотреть ее он толком пока не мог. Отчасти мешала темнота перед глазами, но еще больше — линзы слепого. Он видел лишь смазанную стройную фигурку, облаченную в легкие одежды цвета весеннего неба — такого, которого никогда не бывает в здешних краях. Что-то голубое, летящее, светлое. И запах… Гензель смутно видел лицо Синей Мальвы, но уже ощущал ее запах, столь легкий и нежный, что поневоле хотелось перевести дыхание, чтобы легкие не пытались насытиться им бесконечно, в конце концов лопнув, как мыльные пузыри.
«Кажется, она недурна собой, — подумал Гензель, массируя помятую шею. — Определенно недурна. Прелестный голос… Как жаль, что не видно лица! Волосы, кажется, тоже голубые. Она красавица. Но как ее занесло к этим головорезам? Неужели и она?.. Нет, здесь какая-то ошибка. Этот цветок не мог расти на залитой кровью сцене Варравы».
— Вы в порядке? — обеспокоенно спросила Синяя Мальва. — Этот негодяй не причинил вам боль?
Она сделала несколько невесомых шагов, и на какое-то время из мира пропали все звуки, кроме шелеста ее платья. И Гензель ощутил, как что-то в его старом, много раз залатанном, уставшем и обессиленном теле сладко замирает. Это чувство было столь новым и пугающим, что в помятом Антропосом горле, вновь перекрывая дыхание, возник большой липкий ком.
— С ним все в порядке. — Это был голос Гретель. По контрасту с голоском Синей Мальвы он звучал грубо и бездушно, как синтезированный голос Мачехи, доносившийся из репродукторов Шлараффенланда. — Не стоит беспокойства.
Когда в отгороженном ширмой кабинете раздался новый голос, Гензель мгновенно понял, кто его обладатель.
— Вы Алиция? Геноведьма?
— Да. А это — мой подручный и компаньон Бэзил.
— Мы договаривались, что вы придете одна.
— Мне пришлось изменить планы. Все в порядке, Бэзил слеп. И глух.
— Хороший же у вас подручный.
— Он служит инкубатором для стволовых клеток и различных вирусных культур.
— Интересное решение.
Голос Бруттино не был голосом человека. Он не был рожден человеческим горлом. Он был негромок и поскрипывал, как старые половицы под ногами. Или как помост виселицы под ногами осужденного, подумалось Гензелю. Неестественный, жуткий голос, от которого делается не по себе. Точно резонанс определенной частоты, который ухо распознает в виде скрипа и который впивается в тело, отделяя клетку от клетки…
Несмотря на то что голос Бруттино не оглушал, напротив, звучал весьма негромко, Гензелю захотелось закрыть руками уши. Но со стороны глухого подручного это, скорее всего, выглядело бы странно.
Бруттино разглядывал гостей, не переменив позы. Дерево не может выглядеть расслабленным или напряженным, оно всегда внешне остается твердым, неподатливым. Его манера говорить со сдерживаемым достоинством, со скрипучей насмешливостью еще раз напомнила Гензелю, что перед ним сидит не ребенок. Давно уже не деревянный мальчишка. Что-то другое. Что-то, способное талантливо имитировать человеческие интонации, на зависть самой Гретель, но не более того.
— Надеюсь, вас не смутила моя геномагическая терминология? — осведомилась Гретель ровным тоном. — Многие пугаются, услышав подобные слова.
— «Стволовые клетки»? «Вирусные культуры»? Бросьте. — Бруттино сделал короткий жест рукой, точно отметал от себя что-то. — Я был подмастерьем у шарманщика. На знание геномагии претендовать не стану, но кое-чего наслышался, сами понимаете.
Синяя Мальва восторженно поднесла руки ко рту.
— Брутти, это и в самом деле настоящая геноведьма? Как это замечательно!
