В этом с лесовиками оказались согласны и дети славного народа – почти во всех селениях и городах устраивая многодневные праздники. Ведь реки наконец-то открылись, оголодавшая за зиму рыба жадно хватала любую наживку, а вскорости можно будет вернуть в воду починенные сети и верши. Не бывать больше голодным ни старому, ни малому. Весна!
Однако самый великий и нежданный сюрприз ждал этой весной непобедимого Одина, бога войны, спустившегося по радужному мосту из чудесной Валгаллы к растаявшим озерам Скандии, дабы подготовиться к новым походам за славой и добычей. Но едва только всемогущий вышел из ворот своего обширного двора, на котором верные дружинники осматривали перезимовавшие ладьи, проконопачивая все стыки и заливая их разогретой смолой, как вода вспенилась, хищно закипела, и из озера на каменный уклон вышло сразу девять обнаженных женщин.
– Хорошего тебе весеннего дня, носитель речного благословения! – поприветствовали бога войны три прекрасных гостьи.
– Его зовут Хеймдалль, и он весь в тебя! – добавили другие три.
– Постарайся вырастить из него достойного мужа! – потребовали три последние женщины, и одна из них уверенно положила в руки великого Одина розовощекого, пухлого, белокожего и кудрявого малыша.
После чего женщины развернулись и исчезли в воде.
Бог войны от неожиданности даже забыл, зачем именно приходил к озеру? Могучий воин с короткой бородкой, одетый в рысьи и бобровые меха, пышную соболью шапку и с горностаевым плащом на плечах, опоясанный широким тисненым поясом с топориком, боевым молотом, двумя ножами и тяжелым подсумком, в мохнатых волчьих сапогах, но при том растерянно держащий в крупных ладонях голенького, безмятежно лопочущего младенца, выглядел настолько комично, что Валентина прыснула в кулак.
– Что это было? – наконец вопросил великий Один.
– Это русалки, мой возлюбленный супруг, – спокойно поведала вовремя подошедшая Фригг, почему-то нарядившаяся лишь в легкую полотняную тунику. – По нашему обычаю, если у русалки рождается дочь, мать оставляет ее себе. Если сын, то относит его отцу. Ты много раз овладевал русалками, иные из них понесли, у кого-то родился сын. Повелительницы воды принесли его тебе. Радуйся, муж мой, ты стал отцом!
– Любишь кататься, люби и саночки возить, Вик! – похлопала великого Одина по плечу богиня смерти. – Учитывая твои похождения, лучше сразу открывай детский сад!
– Проклятие! Надеюсь, они не думают, что я стану с ним нянчиться?
– А мне кажется, что именно на это они и рассчитывают! – в голос заржала Валентина.
Викентий зло зашипел сквозь зубы, развернулся.
Наверное, случись это два года назад, или даже год, проблема стала бы неразрешимой. Но ныне…
Возвращаясь из дальних походов, многие воины прихватывали с собой пленниц. За храбрыми, щедрыми и любвеобильными путниками постоянно увязывались искательницы приключений, а иные девки уходили с ладьями бога войны, спасаясь от позора или нищеты. Все эти женщины оседали в нижнем остроге, охраняющем подступы к Радужному мосту, заботились о порядке в крепости, налаживали здесь обычную мирную жизнь.
А кроме того, слава великого Одина успела распространиться во все пределы мира, и потому сюда, в его дружину, стягивались мужи из самых разных мест, желая приобщиться к подвигам и добыче. В Валгаллу, священный мир мертвых и живых, Викентий и Валентина почти никого из них так сразу не приглашали – и паломники оседали окрест острога, рубя себе дома или ставя шалаши. Причем многие из новобранцев приплывали не одни, а с подружками – тоже оседающими рядом. И потому за два года на мертвых скалах возле одинокой крепостицы успел вырасти многолюдный поселок. Причем по вполне понятным причинам – полный детских голосов.
– Ковыльник! – обратился бог войны к стоящему рядом с валькирией белобрысому курчавому богатырю, на поясе которого висела палица в треть пуда весом, а тело облегала толстая войлочная кираса. – Сделай доброе дело, очень тебя прошу. Сходи в поселок и найди самую старшую женщину.
– Что мне с ней сделать, великий Один?
– Приведи сюда, – вздохнул Викентий, – неужели непонятно?
– Пребывание в Валгалле иссушает умы, – проводила богатыря взглядом девушка. – Он ведь был умным мальчиком! Но после того, как всю зиму пил пиво и убивал все, что шевелится…
– Твой ум тоже усох, Валька? – поинтересовался бог войны.
– Я играю на другом поле, Вик, – покачала головой богиня смерти. – Вы развлекаетесь, а я для вас все эти полигоны придумываю.
– Мне больше всего понравились крабы, – неожиданно вспомнил бог войны. – Они даже меня два раза схрумкали. Думал, мне кранты.
– Я тоже никак не могу понять, умираете вы там на самом деле или нет? Хорошо хоть, что воскресаете.
– Твой мир, твои законы, – внезапно произнесла Фригг.
– Краткость – сестра таланта, – уважительно кивнула супруге бога войны богиня смерти.
Та не отреагировала никак. Русалка, что возьмешь? Никогда не поймешь, чего она желает, что чувствует и о чем думает…
– Скажи, Валька, во мне есть хоть что-нибудь кудрявое? – критически осмотрел доставленного ребенка Викентий.
– Ну, как тебе сказать… – сделала многозначительную паузу девушка. – Скажи, среди испорченных тобой русалок кудрявые встречались?
– Почему «испорченных»?
– Не увиливай от ответа!
– Ладно, убедила, – кивнул Викентий. – Будем считать, что чадо мое. Русалки не врут.
Оба покосились на Фригг. Могучая, под стать Одину, сероглазая женщина ковырялась щепкой под ногтем, никак на намеки не реагируя.
Наконец на камнях появился кудрявый атлет, ведя за собой женщину лет тридцати на вид, в беличьей шапке, полностью скрывающей волосы, и беличьем же платье до пят.
– Ты самая старая в моей столице? – удивился Викентий.
– Мне так сказали, – поспешил пояснить Ковыльник.
– Как твое имя? – перевел взгляд на женщину бог войны.
– Гжата, великий.
– Я доверяю тебе своего сына, Гжата, – протянул ей ребенка Викентий. – Расти его, как собственное дитя. Но не забывай, кто он таков на самом деле! Его зовут… – бог войны запнулся.
– Хеймдалль, – лаконично напомнила Фригг.
– Да, – согласился великий Один. – Если тебе что-то понадобится, скажи страже в остроге. Ковыльник! Передай, чтобы Гжата получала все нужное.
– Я передам, великий!
– Благодарю тебя, мой бог. – Прижимая малыша к груди, женщина низко поклонилась великому воителю.
– Ну и раз все так благополучно разрешилось, – повеселел Викентий, – пусть дружина готовится к выходу! Я вернусь через несколько дней.
– Через шесть, – негромко уточнила Фригг.
Бог войны достал из поясной сумки щепку, кинул на воду. Та мгновенно превратилась в небольшую парусную лодку. Викентий спрыгнул на сиденье – и посудинка мгновенно скрылась за горизонтом.
