И это, в свою очередь, сильно испугало Брайана.
Я боюсь этого языка.
Он решил пока отбросить эти мысли. Ему хотелось есть, и по опыту он знал, что на сытый желудок ему думается гораздо лучше. Так что Брайан открыл холодильник, достал пакет апельсинового сока и закрытую фольгой тарелку, как оказалось, с жареным цыпленком.
– А где Дел? – спросил он.
Брайан еще не видел мужа Джиллиан, но прекрасно знал, что сестра не поедет в такую даль одна.
– Спит. Дорога была длинная. – Сестра кивнула в сторону задних комнат.
– И не говори, – согласился Брайан, отрывая цыплячью ножку и медленно вращая головой, чтобы избавиться от напряжения в шее.
– Прости, я не подумала…
– Да ладно, – отмахнулся он и, вцепившись зубами в ножку, налил себе апельсинового сока. – Ма, – обратился он к матери, – а что вообще происходит? Ты почему не в постели?
– Он вернулся домой, – произнесла мать приглушенным голосом. – Я его видела в окно.
– А он…
– Он приходит каждую ночь, – пояснила она. – Я слышу, как он там ходит. Я вижу его. Он ищет меня.
В голосе матери звучала такая жуткая уверенность, что у Брайана по телу пробежали мурашки.
– Как ты думаешь, что ему надо? Ты не пыталась с ним поговорить?
– Нет! – закричала вдруг мать так громко, что Брайан и Джиллиан вздрогнули от неожиданности. Женщина схватила Библию и выбежала из кухни.
– Теперь видишь, почему я тебя позвала? – спросила сестра.
– Покажи мне письмо, – Брайан устало кивнул.
Пока Джиллиан ходила за письмом, он прикончил куриную ножку и быстро осушил стакан с апельсиновым соком. Прежде чем взять письмо в руки, вымыл их и тщательно вытер. Как и раньше, бумага оказалась грязной и измятой, покрытой символами и странными пиктограммами. Но на этот раз среди них встречались и буквы английского алфавита, хорошо знакомые ему гласные и согласные. У Брайана не было никаких доказательств, и он мог полагаться только на свой инстинкт, но ему показалось, что тот, кто написал письмо…
его отец
…отчаянно старался донести до них что-то важное, пытался пробиться сквозь этот чужой язык, которым был вынужден пользоваться, и перейти на английский.
Сев за стол, Брайан стал изучать буквы. Они не были сгруппированы в строчки или по какому-то другому принципу, так что он попробовал все, что пришло ему на ум: он читал их слева направо, справа налево, сверху, снизу, сбоку, – но так и не смог ничего понять.
– А письмо принесли в конверте или так? – поднял он глаза на сестру.
– Ни малейшего представления, – покачала та головой.
Тогда Брайан осторожно отнес письмо в столовую и положил его между страницами журнала «Домоводство», который лежал на самом краю стола, что стоял у входной двери. Так он его не забудет и заберет домой. Когда у матери все наладится, он отвезет письмо доктору Ламаньон, и, может быть, оно поможет ей расшифровать этот непостижимый язык.
– Думаю, утром надо будет позвать отца Чарльза, – заметила Джиллиан. – Мать его уважает. Как знать, может, он способен нам помочь. – Она глубоко вздохнула, и Брайан почувствовал, что сестра с трудом сдерживает слезы. – Я просто не знаю, что еще можно сделать.
– Мы справимся, – сказал он и крепко прижал ее к себе.
– Ты думаешь, что это действительно отец?
Брайан медленно кивнул.
– Частично я на это надеюсь, а частично думаю, что это не так. Ты меня понимаешь? Я хочу сказать, что надеюсь, что он жив и здоров, и, конечно, хочу, чтобы он вернулся. Но… что мы скажем ему после стольких лет? Спасибо за то, что бросил нас? Если он таков, каким его описывает мать, то не думаю, чтобы он был особо разговорчивым.
– Ма есть ма, – отмахнулась от него сестра. – У нее сейчас какой-то упадок сил или что-то в этом роде. Смысла в ее рассказах нет…
– А я ей верю, – прервал ее Брайан.
– А я вот – нет. Ты только взгляни вокруг. Дом превратился черт знает во что, а участок – просто настоящие джунгли. Сорняки фута в два высотой!
– Что ты сказала? – Пульс Брайана забился чаще.
– Я сказала, что дом превратился в…
– Да нет. Что ты сказала про сад?
– Завтра утром сам увидишь. Она, по-моему, уволила садовника и никого не наняла вместо него. Это просто какая-то катастрофа. – Джиллиан в изнеможении вздохнула. – Я просто хочу сказать, что ей нужна помощь. Психиатрическая. Думаю, нам надо поговорить с отцом Чарльзом, хотя, скорее всего, тут он нам помочь не сможет. Но если не сам, то, может быть, посоветует, к кому обратиться…
Брайан продолжал размышлять о разросшемся саде и теории Уилсона, что слишком густая зелень является неотъемлемой частью всей этой головоломки. В какой-то момент эта идея показалась ему совершенно абсурдной, но сейчас, в этом доме, она не казалась такой уж пустой.
– Алло! – громко произнесла Джиллиан. – Земля на связи, Брайан! Ты слышал, что я сказала?
– Конечно.
– И?..
– И я не согласен с тобой, что ей необходима психиатрическая помощь. Но если это и так, то к отцу Чарльзу я обращусь в последнюю очередь. Она и так слишком часто с ним общается. Не удивлюсь, если выяснится, что именно он довел ее до этого состояния! Ты же видела, как она сидит и читает Библию.
– Это ее успокаивает. Знаешь, если ты ни во что не веришь, то это не значит, что все остальные тоже должны ни во что не верить.
– А я никогда этого не говорил.
– Тогда что ты хочешь сказать?
– Боже, у меня такое ощущение, что я говорю с ма.
– Большое тебе человеческое спасибо, – обиженно взглянула на него Джиллиан.
– Ты знаешь, что я имел в виду… Слушай, у нас у всех сейчас сильный стресс. Давай постараемся не хватать друг друга за горло за малейшую ошибку.
– Ты прав. Прости, – вздохнула Джиллиан.
– Уже поздно. Мы все устали. Давай посмотрим, как там ма, и если всё в порядке, то пойдем спать. Нам надо выспаться, а утро вечера мудренее.
Сестра пошла по холлу, но потом остановилась и повернулась к Брайану:
– А ты действительно считаешь, что ей не нужна помощь?
– Мне кажется, что она действительно видела отца.
Джиллиан кивнула и направилась в спальню.
Мать отключилась и спала как убитая на неразобранной кровати. Джиллиан уложила ее, пожелала Брайану спокойной ночи и пошла в комнату для гостей, осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить мужа. Брайан достал пару простыней, разложил диван в гостиной и улегся, не снимая одежды. Он никогда еще не чувствовал такой усталости, но заснуть все равно не мог. Пересчитал пятьсот овец, дышал в ритме сна, попробовал ни о чем не думать, но сон все не шел.
