Все полицейские отказались комментировать под запись, но Хоуэлс взял их данные и получил обещание, что будет первым репортером, который возьмет интервью у Джейка Макнейла, пожилого офицера, которому досталось в схватке.
После этого Брайан смотрел, как полицейские и «Скорая помощь» уезжают.
Стюарт, Лоури, Девайн, Филдс. Список спятивших богачей рос (одни мужчины, не так ли?). Стюарт был первым, кого поймали живым, но Брайан сомневался, что тот сможет пролить какой-то свет на происходящее, если им вообще удастся с ним поговорить.
При условии, что он физически сможет говорить.
Потому что больше всего в Стюарте Брайана поразила его абсолютная дикость и полное отсутствие каких-либо проблесков принадлежности к хомо сапиенс. Это была не только физическая ущербность, которая сама по себе была достаточно странной; речь шла о его действиях и выражении его лица, которые были настолько пугающими, что не походили ни на что, с чем Брайану приходилось сталкиваться ранее. Журналист сильно сомневался, что в состоянии, в котором находится Стюарт, он способен произнести нечто членораздельное, не говоря уже о том, чтобы объясняться логически стройными фразами. Они что, все такие? Что, и Билл Девайн стал таким же в конце? Брайан вспомнил голос владельца «Оклатекс» на автоответчике: «Но он стоит. Эрекция не проходит…»
Ему было трудно увязать бесформенную уродливость Стюарта с контролируемым безумием того заявления.
Брайан попытался вспомнить, что он слышал об Уэсли Филдсе. Это был последний мультимиллионер, который поехал головой. Вчера Брайан прочитал о нем в служебной ленте новостей еще до того, как новость стала достоянием общественности. Медийный магнат со Среднего Запада убил сына, дочь, жену и собаку, а потом свел счеты с жизнью в своем роскошном имении в Чикаго. Как всегда, детали происшедшего вызывали ужас. На неопубликованном фото Ассошиэйтед Пресс был торс его дочери – конечности отделены, а сам он выпотрошен и набит яблоками… На Филдсе, когда его нашли, одежды не было. Он сильно изуродовал себя своими же руками, и Брайан легко представил его сошедшим с ума и не поддающимся никакому контролю, как и Стюарт.
А что насчет его отца?
Брайан старался гнать от себя эти мысли, но у него возникали все новые и новые вопросы, страх практически полностью парализовал его, и поэтому все эти убийства и самоубийства были для него очень важны. Идя мимо разросшихся кустов в дом, где находились его мать, сестра и Дел, он не мог не подумать, что где-то в другом дворе, а может быть, даже в другом городе его отец бегает голым и воет на луну.
* * *
Отец Рэймонд Чарльз проснулся посреди ночи, уверенный, что ему необходимо немедленно отправиться в свою церковь, дабы защитить ее. От чего именно, он не знал, но вылез из кровати и стал одеваться.
Он всегда подчинялся этой своей уверенности. Сейчас такая уверенность возникала не так часто, как раньше, а когда она появлялась, то обычно ни к чему не вела, но всегда оставался некий шанс, что так с ним разговаривает Всевышний, а Чарльз не мог себе позволить пропустить его призыв.
Священник посмотрел на будильник, стоявший у кровати, и хотя было уже два часа ночи, не расстроился, а принял это как должное. Он ощущал во всем теле покалывание, которого раньше у него никогда не было. Рэймонд всегда старался сохранять смирение, но сейчас не мог не подумать, что это наконец произошло. Наконец-то Господь заговорил с ним. И не через посредника в виде Библии, а напрямую.
Святой отец целенаправленно двинулся к церкви, и сердце его дрогнуло, когда, подъезжая, он увидел, что внутри горит какая-то лампа. Он всегда выключает весь свет, прежде чем запереть входные двери. Святой отец припарковался на своем постоянном месте, не отрывая глаз от мягкого света, лившегося изнутри через два витражных окна, которые располагались по бокам от входной двери. Он знал, что следует вызвать полицию – в церкви вполне могли находиться опасные грабители, – но та же уверенность, которая привела его к церкви посреди ночи, говорила ему, что происходящее не имеет отношения к мирскому и что ему самому надо войти в здание и посмотреть, что там происходит.
Подходя к двери, он не испытывал никакого страха. Как и предполагал Чарльз, дверь была не заперта, и он вошел. Святой отец сразу же заметил, что кто-то сидит в центре зала на одной из церковных скамеек. Свет горел над кафедрой, так что был виден только силуэт сидевшего.
– Добрый вечер! – поздоровался святой отец.
Фигура не пошевелилась.
Может быть, он умер? – подумал отец Чарльз. Может быть он, кто бы это ни был, получил пулю или удар ножом и пришел сюда, чтобы примириться с Господом?
Но на полу не видно пятен крови. Да и двери церкви заперты, а свет погашен. Так что этому человеку пришлось взломать замки.
– Послушайте! – позвал он еще раз. – Я могу вам чем-то помочь?
Силуэт пошевелился, но не издал ни звука.
Святой отец пошел по проходу между скамьями. Он был встревожен, но отнюдь не напуган. На первый взгляд из церкви ничего не пропало и ничего не было поломано. Ему самому не угрожали, и на него никто не нападал. Так что это не обыкновенный преступник. Человек переживает духовный кризис, и Рэймонд как пастырь должен направить его на истинный путь.
Отец Чарльз дошел до центра зала и хмуро уставился на фигуру, сидящую на скамье. И не поверил своим глазам.
– Джордж? – уточнил он, щурясь в рассеянном свете. – Джордж Хоуэлс?
Мужчина смотрел прямо перед собой невидящими глазами.
Это был именно он, хотя святой отец ни за что бы не узнал его, если б Алиса Хоуэлс не призналась ему на прошлой неделе в своих страхах. Фигура на скамье, грязная и вонючая, одетая в лохмотья, ничем не напоминала всегда аккуратно одетого и ухоженного молодого отца семейства, которого Чарльз знавал много лет назад. А ведь он посчитал эскапады Алисы бредом не совсем нормальной женщины. Она была хорошей прихожанкой, и на ее поддержку Рэймонд всегда мог рассчитывать, но в последнее время в ее вере появился фанатизм, и от этого он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Поэтому, когда она заговорила с ним о возвращении мужа, он отнесся к этому с изрядной долей скептицизма.
А теперь оказалось, что она говорила правду…
– Джордж? – позвал он еще раз.
И опять не получил никакого ответа.
Неожиданно святой отец почувствовал страх. А вот это-то как раз было лишним. Это его церковь. И это дом Господа нашего. Но страх не поддается никакой логике, и хотя святой отец пытался убедить себя, что на земле нет места более безопасного и покойного – и искренне верил в это, – факт оставался фактом: этот бродяга пугал его. Вознеся короткую молитву, отец Чарльз двинулся по рядам скамеек к волосатой фигуре.
Голова повернулась в его сторону.
И ухмыльнулась.
Никогда в жизни святой отец не видел такой злобной улыбки. Даже когда ему снился ад, он не видел там подобных ухмылок.
