– Не знаю.
– Это значит «да», – вставила Донна.
– Я… не… знаю, – повторила Кэрри с нажимом.
Из своего кабинета выглянул Санчес:
– Леди, разве мы собрались здесь не для того, чтобы работать? И найдите более подходящее место для этого, – добавил он, кивнув на цветы.
Кэрри взяла вазу и стала искать место, куда бы пристроить ее до конца рабочего дня. Трое ее коллег вернулись на свои рабочие места, но прежде Донна похлопала ее по плечу:
– Это лучший способ встретить нужного человека. На работе, – сказала она абсолютно серьезно. – Только на работе. Именно так я и познакомилась со своим мужем. – Она оглянулась, чтобы убедиться, что Санчеса нет поблизости, и посоветовала: – Позвони ему.
Но вышло так, что первым позвонил он. Кэрри в этот момент беседовала с семнадцатилетней девочкой, которая притворялась матерью своей десятилетней сестры, чтобы их не разлучили и не отправили в разные приемные семьи после того, как родители от них отказались. И когда она вернулась, услышала его голос на автоответчике. Говорил Лью легким, небрежным тоном, но то, что он вообще позвонил, говорило о серьезности его намерений. Хаскелл был деловым и занятым человеком, и если в течение одного дня он дважды пытался с ней связаться, очевидно, что он хочет с ней встретиться.
В следующие полчаса Кэрри пыталась написать отчет о брошенных сестрах, но на глаза ей постоянно попадался миниатюрный конверт, который принесли вместе с букетом и который она поставила на стол, прислонив к чашке с нарисованной на ней кошкой. Решившись, она достала из него карточку и набрала номер. К ее удивлению, ей ответил не помощник или секретарь, а Лью Хаскелл собственной персоной. По тому, как изменился его голос, когда он узнал, кто звонит, Кэрри поняла, что он рад слышать ее.
Разговор получился коротким. У него начиналось совещание, а ей запрещалось использовать служебный телефон для личных разговоров, так что они вспомнили свою встречу в субботу вечером, произнесли несколько комплиментов в адрес друг друга и договорились вместе пообедать вечером того же дня.
Повесив трубку, Кэрри обнаружила, что Йен, Донна и Латика стоят недалеко от ее стола и дружно притворяются, что заняты каждая своим делом.
– Не могли не услышать, – на лице Донны появилась ухмылка.
– Свидание? – уточнила Йен. – Сегодня?
– Это не свидание.
– Но ты ведь идешь на обед? – заметила Йен.
– Но он же женат, – заявила Кэрри. – Или нет?
– Это скользкая дорожка, – предупредила Латика. – Не ходи по ней.
– Ни по каким дорожкам я не хожу.
– А мне кажется, что давно пора, – прошептала Донна. – Я за тебя рада.
Кэрри зарделась. Неужели это так заметно? Не может быть, чтобы ее коллеги обсуждали ее личную жизнь.
– Это не свидание, – запротестовала она. – Это… это просто встреча.
Но тем не менее время тянулось бесконечно долго, и Кэрри поняла, что ждет конца рабочего дня с гораздо большим нетерпением, чем это было прилично.
А незадолго до конца работы возникла критическая ситуация. Она позвонила Розалии, чтобы рассказать ей, в какой стадии находится подготовка ее документов, а женщина оказалась настолько расстроенной, что ее английский стал совершенно непонятен. Кэрри только поняла, что Розалия срочно уезжает в такое место, где никто не сможет найти ее.
– Послушайте, Розалия, – осторожно произнесла Кэрри, – я очень много сил отдала вашему делу и думаю, что у вас довольно высокие шансы оплатить лечение из страховой суммы. Но если вы сейчас исчезнете из виду, или смените адрес, или поведете себя так, что это охарактеризует вас как ненадежного человека, то все будет потеряно. Вы меня понимаете?
Из смеси английского и испанского, произнесенной паническим тоном, стало ясно, что Розалия ничего не поняла.
– Никуда не уезжайте и не делайте резких движений, – велела ей Кэрри. – Я сейчас буду.
– Хорошо, – согласилась Розалия и повесила трубку.
Кэрри подумала, что неплохо бы взять с собой кого-нибудь, кто свободно владеет испанским, но пришла к выводу, что в присутствии незнакомого человека Розалия замкнется. Поэтому Кэрри решила, что будет лучше, если она сама разберется в ситуации, даже если не поймет все из того, что скажет ей Розалия. У них сложились определенные доверительные отношения, и Кэрри надеялась, что это поможет им во всем разобраться.
Она взяла миниатюрный конверт и позвонила Лью Хаскеллу.
– Привет, Кэрри, – он поднял трубку на втором звонке.
– Добрый день, мистер Хаскелл…
– Лью, – поправил он ее. – Называйте меня Лью.
– Хорошо, Лью, я… – Она нахмурилась: – А откуда вы узнали, что это я?
– У меня стоит определитель номера. Кто, кроме вас, будет звонить мне из Службы социальной поддержки?
– Понятно. В любом случае я звоню предупредить, что наше сегодняшнее мероприятие отменяется.
– А что случилось? – В его голосе прозвучало искреннее разочарование. – Передумали?
– Нет, – ответила Кэрри. – Ничего похожего. Это связано с одной моей клиенткой. У нее… проблема, и я должна разобраться с этим как можно скорее, так что, боюсь, не освобожусь до шести. А потом еще надо заехать домой, переодеться…
– Я подожду.
– Ну что вы…
– Вам и домой заезжать не надо. Хотите, я заберу вас прямо из офиса?
Кэрри критически осмотрела свои немодные джинсы и простую хлопковую кофточку.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Тогда давайте не будем загадывать. Позвоните мне по этому телефону, когда освободитесь, и если мне не удастся уговорить вас отдохнуть после тяжелого трудового дня, ну что ж, тогда назначим встречу на другой день. Как вам такое предложение?
Кэрри действительно хотелось с ним встретиться. А если все пройдет гладко, то она вполне сможет освободиться к семи часам.
– Ну хорошо, – согласилась женщина. – А теперь мне надо бежать. Позвоню.
– Буду ждать.
Он женат, сказала она себе, собирая папку с делом Розалии. Но, может быть, он несчастлив в браке, может быть, они с женой расстались, может быть…
К приходу Кэрри Розалия слегка остыла. Она начала было паковать чемодан, но бросила, и Кэрри посчитала это хорошим знаком. Так что сейчас Розалия сидела на потертой софе и смотрела по маленькому черно-белому телевизору какое-то судебное ток-шоу. Хуан возился рядом.
После всех посещений этой квартиры Кэрри стала привыкать к Хуану – по крайней мере, его вид больше не вызывал у нее шока. Но, как и всегда, непроницаемое выражение его звериного лица заставило ее сердце биться чаще, кожа на затылке покрылась мурашками, и на мгновение она перенеслась в скотобойню, которую являла собой квартира Холли. Перед глазами у нее постоянно возникала голова мальчика-носорога, стоящая на комоде.
