Зря он это сказал. Я себя вдруг ощутила болтливой дурочкой. Распинаюсь тут перед ним то так, то эдак. Я скрестила руки на груди и отвернулась к окну. Таджики как раз затаскивали свои тюки в проходную.
– Давай-давай, – продолжил Костя, – набирайся опыта. Будешь потом нам с Иркой помогать.
– Да какой там опыт… Я всего один раз памперс меняла. И то криво надела. Всё съехало, и она мимо написала.
– Памперсы – это не главное. Главное – что хочется с ребёнком быть. Играть и развлекать. Я имею в виду, когда свой ребёнок. Памперсы по-любому придётся менять. А вот просто с ним тусоваться… Тут вроде как выбор есть. Памперс сменил, покормил, игрушки навороченные сунул – свободен сам. Сиди в интернете, делай что хочешь. А лучше бабушке сдай – вообще без забот.
– Некоторые сидят с бабушками, – возразила я, – если родители работают.
– А, отговорка любой может быть, если тебе неохота с ребёнком быть, – отмахнулся Костя. – У нас папа приходил с работы и первым делом шёл со мной в футбол играть. Мы рядом с лесом жили. Там площадка была.
– До ужина прямо?
– Нет, ну ужинал, конечно, сначала. Потом играть шёл. На баскетбол мы с ним ездили по выходным. А вечером все вместе в лото играли. С бочонками. Не знаешь небось?
– Знаю. Мне тоже с вами нравилось в «дженгу» играть, – призналась я, – когда вы две недели с нами жили.
– Серьёзно? – удивился Костя и даже глаза открыл. – А я думал, тебя это бесит. Ты такая мрачная сидела.
– Это было в тот раз, когда ты меня заставил картошку чистить! – засмеялась я.
– Да? Когда это?
– Ты спросил: картошку будешь? Я говорю: буду! А ты сказал: тогда приходи, помогай чистить!
– Ну и? – не понял Костя.
– Это обидно прозвучало. Как будто ты меня ловишь.
– Ну извини.
– Да ладно уже…
Я откинулась на сиденье.
– И чего мы полдня будем делать? – вздохнула я. – Я и книжки никакой не взяла.
– У тебя же в рюкзаке полно было!
– Так это папе. Я их передала с Иркой. И потом, сама-то я их прочла.
– Что делать, хм… Да дел полно! Сначала поспать надо. Потом на станцию поедем – билет обратный вашей маме на понедельник брать. Потом будем кино смотреть. Я сериальчик закачал.
– Ну… Ты же его один хотел посмотреть? – нерешительно сказала я.
– Ага. Но с тобой вдвоём тоже можно. Ты ж того оказалась…
Я замерла. Вот сейчас, сейчас он скажет, какая я… Какая же я всё-таки?
Но Костя замолчал. Я заглянула в его лицо. Он спал. Нет… Не пойдёт.
– Костя… Костя! Ну скажи, пожалуйста… Какая я оказалась, а?
– Нормальная! – сказал он. – А если ещё поспать дашь – так просто супер-пуперская!
Сериал
Когда мы проснулись, то сначала съездили на станцию и купили маме билет. Потом вернулись, но внутрь, за шлагбаум нас уже не пустили, и мы остановились на площадке перед будкой охранника.
Костя достал бутерброды с сыром и чай в термосе. Я бы поела чего-нибудь посущественней, но у него больше ничего не было. Я-то думала, меня мама там, у папы, покормит. Она специально много всего взяла, чтобы нам с Иркой хватило. Костя протянул мне два бутерброда из четырёх, и мне стало стыдно – человек только на себя рассчитывал, а я отбираю половину.
– Давай я только один? – предложила я.
– Нормально, – отмахнулся он. – У меня ещё шоколадка есть. И на обратной дороге зарулим куда-нибудь.
Чай у Кости был очень вкусный, крепкий, с лимоном и сахаром. Настоялся в термосе. Пока я его пила, он включил ноутбук и нашёл там свой сериал. Сериал оказался про врачей, назывался «Доктор Хаус».
Мы поставили ноут на Иркино сиденье, Костя поднял своё, я села за ним. То есть он немного боком смотрел, но сказал, что ему так удобно.
Сериал был ничего, смешной, особенно когда этот чокнутый Хаус препирался с коллегами. А потом показали мальчика, который должен был сделать пункцию, чтобы спасти брата. Стать каким-то донором, что ли. В общем, ему эту пункцию делать сначала не разрешали, родители были против, а потом один доктор тайком сделал, и все накинулись на этого доктора. А пункция эта всё равно не помогла. И два этих брата смотрели друг на друга через стекло молча, и было видно, как им обоим плохо.
И вот тут до меня кое-что дошло. То есть я понимаю, что это сериал и люди в нём ненастоящие; как кончатся съёмки – пойдут домой или в кафе тортики лопать. Но меня пробрало. Просто пришло в голову – что папа-то здоров. Лекарства ему мама передает от давления. Но в целом – он здоров всё же.
– Вот, – сказал Костя, – смотри, как в жизни бывает. А ты вон куксишься.
– Не в жизни, а в кино, – поправила я, но удивилась – опять мы с ним совпали во мнениях.
И ещё был один момент. Я о нём расскажу всё-таки. В этом сериале двое врачей молодых, парень с девушкой, были друг в друга влюблены. И показали, как они к девушке домой пришли и вдруг он на неё набросился с поцелуями и стал одежду срывать.
Мама бы сразу переключила на другой канал. А Костя смотрел. Только сказал таким дурацким голосом:
– Ой-ой-ой. Я надеюсь, ты там закрыла глаза?
– Закрыла, – сказала я, а на самом деле смотрела.
Ничего такого не показали. Ну, стащил он с неё этот халат врачебный, да и всё, дальше опять про братьев началось. Но я подумала, что Костя как-то на равных со мной смотрел. Как со взрослым человеком.
Ирка
Мы снова задремали. И тут в окно кто-то стучит. Ирка!
Костя передал ей билет, и она отнесла его на проходную. Оставила у дежурного, чтобы он передал маме, когда та выйдет.
Потом Ирка открыла дверь – хотела сесть на переднее сиденье, но я высунулась из машины и схватила её за руку.
– Ну нет! Сейчас же садись со мной! Расскажешь мне о папе всё-всё. До последней капельки!
А Ирка бросила взгляд на переднее сиденье, где лежал ноут, и завопила:
– Что-о? Хауса без меня смотрели? Ну что? Как там у Кэмерон с Чейзом? Было что-то?
– Было-было, – нетерпеливо сказала я, – про папу давай.
Костя тронулся с места, а Ирка принялась рассказывать. Папа бледный. Немного грустный, как будто подавленный. Ходит в тёмной форме. Тёмно-синей или чёрной. Брюки и свитер. Она его сразу обняла. И заплакала. А он не плакал, он только утешал её.
Мама всё волновалась, чтобы вещи втащили. Там была комната с мебелью, как в советском санатории. Кровать, тумбочка, телевизор с DVD.
– Ты мои книги передала?
– Конечно.
Мама сразу стол своей скатертью накрыла и побежала на общественную кухню яичницу жарить, чтобы папа поел. И он набросился на эту яичницу.
