Это новое, ни на что не похожее ощущение, затмило все предыдущие. Оно просто не шло с ними ни в какое сравнение. Если быть честным до конца, то вся его жизнь до Валерии, была словно блеклый осенний день, однообразно-свинцовый, моросящий мелким непрерывным дождем. Теперь же все, что происходило с ним, – завтрак в саду, вечер, проведенный у камина за нескончаемыми разговорами, работа, покупки, каждый вздох, – приобрело совершенно иные качества: яркость, наполненность, волнение и какую-то необъяснимую радость. Костер из мирры! – так сказала бы его бабушка, великая выдумщица, научившая его смотреть на мир, как на таинственный и необыкновенный подарок, достойный только избранных.
– Унылые люди так и не смогут им воспользоваться, как ни старайся, – говорила она. – Самый, что ни на есть страшный грех – предаваться унынию!
Никиту отвлекла от его философских раздумий мама, пославшая его в погреб за вином и окороком. Стол накрыли в гостиной, где, по традиции, горел камин. Его жаркие отсветы полыхали на стенах, на плотно закрытых бордовых шторах, на крышке старого рояля.
За окнами гудела метель, и Валерия беспокоилась, что из Москвы будет трудно добираться за город.
Впрочем, опасения оказались напрасными. Сначала приехал Вадим с огромным букетом белых роз и золотым браслетом для Валерии. Он вошел, неся с собою холод и запах вьюги.
– Все мое поклонение и преданность – женщине! – смеялся он, целуя Валерию и обнимаясь с Никитой.
– Как ты доехал?
– С трудом!
– Вадик, я испекла твой любимый торт с шоколадной глазурью! – вмешалась бабушка. – Ты садись к огню, грейся. Никита, подогрей вина с медом и лимоном! Сейчас еще приедут замерзшие гости!
Она отдала распоряжения и царственной походкой удалилась на кухню, чтобы там, не дай Бог, ничего не пригорело.
Никита едва успел поставить на плиту вино для «замерзших гостей», как эти самые гости явились, красные от мороза, колкого, бьющего в лицо снега, но довольные, что добрались благополучно.
– Ну и погодка! – засмеялся Сиур. – Еле доехали! Вы ребята, знаете, когда устраивать праздник! Хорошо, что мы с Владом решили ехать одной машиной, – вчетвером теплее. И не так скучно замерзать в снежной пустыне. Я почувствовал себя героем Джека Лондона. Не хватало только собачьей упряжки!
– Представляете, – щебетала Людмилочка, – вокруг ничего, ну ничегошеньки не видно: ни дороги, ни за дорогой, ни домов, ни столбов! Один только снег, снег и снег! Жутко и здорово!
– Чертовщина! – согласился Влад. – Вечера на хуторе близ Диканьки! Еще немного, и я почувствовал бы себя кузнецом Вакулой! Все в сборе?
– Сергей Горский еще не приехал, – ответил Никита.
– Какой снег! – мечтательно произнесла Валерия, отодвинув штору и глядя в окно. – Стихия! Тина, смотри, какая красота! Тебе должно нравиться!
Женщины грелись, что-то обсуждали между собой, смеялись, пили горячее вино с лимоном.
Мужчины молча смотрели на огонь. Между ними все было сказано. Они понимали, что закончился еще один этап опасной и захватывающей игры, которая раскрыла далеко не все свои тайны. Но разгадка уже близка. Что ждет их всех за этой непроглядной ледяной метелью, в Москве, Харькове или во Франции? Новые тайны? Кровь? Жестокая схватка или изнурительная погоня за призраками? Кто они все? Что им суждено? Откуда они пришли? Каковы их цели? Чего они о себе не помнят?
– Вадик, помоги мне принести жаркое! – позвала из кухни бабушка.
По всему дому разносился аромат жареного с пряностями мяса. Со второго этажа спустилась Нина Львовна в платье, которого она не надевала лет двадцать: не было достойного повода. Она смотрела на своего сына, здорового, красивого, уверенного в себе мужчину; и на его жену – «персидскую деву», как она называла про себя нежданную невестку. Глаза Нины Львовны помимо воли наполнились слезами. И это были слезы счастья.
Никто не заметил вошедшего в гостиную Горского. Пришлось ему напомнить о себе. Из присутствующих его знали только Сиур и Вадим, поэтому пока все перезнакомились, испекся свадебный пирог, с которого надо было начинать. Во всяком случае, так считала бабушка, а сегодня всем распоряжалась она.
– Прошу к столу! – пригласила она плавным, исполненным торжественности и величия жестом.
В этой уютной гостиной за большим круглым столом все чувствовали себя родными, любящими и необыкновенно близкими по духу людьми, создавая вокруг себя атмосферу тепла и понимания.
– Ты сказал Алеше про Элину? – шепнула Тина Сиуру.
Он все не решался передать Леше письмо Элины. С Таисией Матвеевной они договорились, что это сделает Сиур. А он все медлил…
– Да. С трудом решился.
– Ты не успел мне рассказать? Как он воспринял это?
– Побледнел так, что я думал…В общем, тяжело.
– А письмо?
– Передал. Я не хотел уходить, но Лешка пожелал остаться один. А мне уже было пора: Влад и Людочка ждали в машине. Я вышел, и мы поехали за тобой.
– Так ты не знаешь, что было потом?
– Конечно, нет. Я же здесь, с тобой! Не волнуйся, Леха сильный парень, он все сможет пережить и сделать правильный выбор. Главное, что он свободен, потому что ни в чем не виноват! Элина жива, а все остальное образуется…
Сергею не хватало Лиды. Он начал тосковать по ней сразу же, как только исчезла из виду ее тоненькая фигурка на уплывающем перроне. С тех пор не было мгновения, чтобы он не думал о ней. Она жила, дышала рядом с ним, смотрела на все его глазами. Ей бы понравилось платье Валерии, и сама жена Никиты – полная, роскошная женщина, с длинными черными волосами, уложенными в высокую прическу. Какое у нее восточное, страстное лицо. Где-то он уже видел такое?
Горский выпил еще вина и глубоко задумался. У него была прекрасная память на лица, не только в силу профессии, но и по природе. Если он хоть раз видел человека, то обязательно вспомнит, где и когда. Ну, конечно! Он едва не хлопнул себя по лбу от радости. Глупо же он выглядел бы за свадебным столом! Что о нем подумают эти замечательные ребята? Однако, он все-таки вспомнил! Картина Артура Корнилина «Натюрморт с зеркалом»! Там изображена эта женщина, жена Никиты. Интересно…
Сергей стал незаметно наблюдать за Валерией. Нет сомнений, это она! И у нее на лбу в виде подвески Артур поместил флорентийский амулет. Во всяком случае, точно такой же, с магическим Знаком. Такой же Знак был у Элины на браслете, который у нее похитили. Странно…
Почему погиб Корнилин? Не потому ли, что слишком подобрался ко всем этим магическим вещам, знакам, амулетам, и подобной чертовщине? Слишком глубоко забрался? Его сознание было удивительно чувствительным к такого рода явлениям, он улавливал их, пытался распознать, объяснить, или изобразить тревожащие его образы на своих полотнах. Он подошел очень близко. Он о чем-то догадывался.
