Пожав плечами, я развернулся и поплыл по коридору в сторону выходного шлюза. Мне было совершенно безразлично, чем развлекать нашу гостью, лишь бы отведенное на экскурсию время поскорее закончилось.
Наши с Борисом «костюмчики» висели на своих обычных местах, притянутые к стенам резиновыми жгутами.
– Вот, – я вплыл внутрь отсека и, остановившись посередине, не без гордости заметил, – тот, что справа – мой.
– Какие чудные! – хихикнула Кадеста, – точь-в-точь два медвежонка.
Я даже немного оскорбился столь легкомысленным комментарием. На медвежат наши скафандры совершенно не походили. Девчонка, по– видимому, в своей жизни имела дело исключительно с плюшевыми вариантами упомянутых животных.
Кадеста, не обращая внимания на мой насупленный вид, проскользнула мимо и прижалась носом к стеклу одного из шлемов, загораживаясь ладонями от постороннего света.
– Эй! Есть кто дома? – она снова хихикнула и повернулась ко мне, – как же вы в них забираетесь?
– Со спины, – угрюмо проворчал я.
– Неудивительно, что вы устаете. Целый дом на себе таскаете, словно улитка. И впрямь чудно!
– А какие скафандры у вас? – мне стало любопытно, – разве другие?
Да, я помнил, что существуют костюмы индивидуального пошива, но соответствующая технология покинула стены лабораторий относительно недавно и до сих пор не получила широкого распространения. Вряд ли никары имели к ней доступ. Вполне возможно, что они разработали какие-то собственные варианты и конструкции, и мне показалось разумным с ними ознакомиться.
Я предполагал всякое, однако оказался совершенно не готов к тому, что произошло в следующее мгновение. Кадеста повернулась кругом, расставив руки в стороны, и сказала:
– Вот такие. Ужели не видишь?
Я открыл рот, собираясь что-то ответить, но потом закрыл его, так и не найдя подходящих слов. То, что я принял поначалу за обыкновенный комбинезон, оказалось на самом деле полноценным скафандром, только без шлема. Ободок вокруг шеи, принятый мной за декоративный элемент, являлся замком для его присоединения, а поблескивающие манжеты на рукавах служили для фиксации перчаток. Теперь, задним числом, я разглядел еще целый ряд подробностей – непонятные металлические клипсы на плечах и бедрах, крепеж для ранца на спине, жесткий корсет, выглядывающие из-за воротника разъемы – которые указывали на отнюдь не простую природу костюма. Но, черт меня подери, насколько же изящно он сидел на девушке, насколько легки и естественны были все ее движения! В таком наряде вполне можно было выступать на соревнованиях по художественной гимнастике.
– Ничего себе! – выдавил я в конце концов, – и тебе не страшно выходить за борт в такой вот… фуфаечке?
– Ничуть, – Кадеста удивленно взмахнула ресницами, – что тут страшного– то?
– Ну как же! Вакуум, радиация, холод. лично я вряд ли бы доверил свою жизнь столь тоненькой одежке.
– На моей памяти не было ни единого серьезного инцидента, зря беспокоишься.
– Но он такой тонкий! Его, наверное, легко порвать.
– И что? – продолжала недоумевать девушка, – ну будет кровоподтек на этом месте, так не смертельно же. Через неделю пройдет. Экстремалы, вон, вообще выходят в негерметичных костюмах. Берут в каждую руку по омни-джету и такое вытворяют! Даже я один разок попробовала, хотя дядя Оскар мне потом чуть голову не открутил.
– И. как оно? – я был настолько обескуражен, что даже начал забывать отдельные слова.
– Холодно, и кожа потом шелушится от пересыхания, – Кадеста покрутила головой по сторонам в поисках еще чего-нибудь любопытного, – а что у вас тут еще есть?
– Здесь причальный уровень, – я вынырнул обратно в коридор, – склад, шлюзы, технические помещения. Так что смотреть особо не на что.
– А где же вы живете?
– На жилом уровне, где же еще?
– Покажи, – Кадеста явно не привыкла, чтобы ей отказывали. Ее дяденька, похоже, не упускал случая побаловать любимую племянницу и имел для этого богатые возможности. Я же не горел желанием потакать всем ее капризам, самоуверенность девчонки меня раздражала. Так почему бы не осадить ее немного.
– Там гравитация один «Же», – развел я руками, – не думаю, что тебе стоит туда соваться.
– Я что, стеклянная, по-твоему? – снова засмеялась Кадеста, – не бойся, я не разобьюсь. Я регулярно в гравизоне тренируюсь, а перед тем, как лететь сюда, провела там почти два дня. Покажи.
– Тебе, быть может, и все равно, а с меня потом шкуру спустят, если с тобой что-нибудь стрясется!
– Ладно, тогда давай по-другому, – девушка прокашлялась, – запись! Я, Кадеста Свирко, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, не находясь под принуждением, осознавая все риски, по собственной воле прошу препроводить меня на жилой уровень орбитальной драги «Берта-358» и беру на себя всю ответственность за возможные последствия. Стоп! – она снова посмотрела на меня, – так тебя устроит?
– Я так понимаю, что ты привыкла всегда добиваться желаемого?
– Разумеется! До тебя только сейчас дошло?
– Как скажешь, – я неопределенно хмыкнул и направился к лифту, – поплыли.
Нырнув в кабину, я сориентировался, сообразил, куда мы поедем, и приткнулся к той стороне, которой предстояло стать «полом» во время разгона. Кадеста, впорхнув в дверь следом за мной, зависла посередине, ожидая продолжения шоу.
– Тебе лучше прилечь, – указал я ей на пол, – а то у нас тут здорово трясет.
На мое счастье, пустая бравада Кадесте не была свойственна, и она послушно растянулась по стенке, держась за крепежные ремни. Я вздохнул и нажал кнопку. Девчонка весело взвизгнула, когда ускорение навалилось на наши плечи. Ну-ну, посмотрим, как ты перенесешь торможение, которое будет плющить вдвое сильнее. Да и терпеть перегрузки лежа – невелика премудрость.
Ну наконец, хоть в чем-то я оказался прав. После того, как мы, воспользовавшись непродолжительной невесомостью, перебрались на противоположную сторону кабины, и она начала замедляться, Кадеста уже не пищала от восторга, а только тихонько покряхтывала.
Двукратная перегрузка явилась для нее уже более серьезным испытанием.
Лифт остановился, над головой глухо лязгнул закрывшийся гермоклапан, и двери распахнулись.
– Добро пожаловать! – я протянул девушке руку, – как прошла поездка? – Уф! – только и смогла выдавить она в ответ.
Кадеста перекатилась на живот и сначала встала на четвереньки, чтобы немного пообвыкнуть. Потом, схватившись одной рукой за крепежный ремень на стене, а другой опершись на меня, она поднялась на ноги. Ее слегка пошатывало, а лицо из-за оттока крови приобрело пепельносерый цвет. Озорные кудри больше не торчали в стороны, а понуро свисали по бокам, что лишало Кадесту некоторой толики очарования и делало ее похожей на тысячи самых обыкновенных земных девчонок.
