Я выпростал руку из мешка и, ослабив ремни, выбрался на волю. Беглый осмотр показал, что меня, судя по всему, поместили в местный госпиталь, что из одежды на мне только трусы, и что входная дверь отказывается открываться. Последний момент меня несколько озадачил, но я решил отложить выяснение подробностей на потом и поплыл в душевую.
При взгляде в зеркало у меня непроизвольно вырвалось подслушанное однажды у Бориса крепкое ругательство. Красные глаза делали меня похожим на вампира, а физиономия, покрывшаяся разводами всех цветов побежалости, намекала, что я провалялся в могиле чуть дольше, чем следовало. Я обеспокоенно ощупал свое лицо, но, к счастью, никакой боли не почувствовал. Оставалось надеяться, что за внешними проявлениями не крылось более серьезных последствий полученной мною баротравмы. Я немного поморгал, чтобы убедиться, что глаза в порядке, и что зрение не пострадало, и принялся умываться.
В одном из шкафчиков я отыскал стандартный комбинезон и решил его примерить, но успел влезть только в одну штанину (в невесомости этот процесс занимает существенно больше времени), когда услышал, как за спиной у меня открылась входная дверь.
– Олежка! – услышал я радостный визг Кадесты, – слава Богу, ты в порядке! А то я так волновалась!..
Девчонка врезалась в меня, и мы вместе, кувыркаясь, отлетели к окну.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – она отстранилась, внимательно меня рассматривая, в то время как я лихорадочно засовывал в комбинезон вторую ногу. Не будь мое лицо и так разноцветным как радуга, я бы точно покраснел, – о-о-о! «Поцелуй Космоса»! Тебе несказанно повезло, что ты остался жив после такого.
– Ничего, надеюсь, до свадьбы заживет, – я, наконец, победил непослушный комбинезон и теперь смог толком рассмотреть Кадесту.
Я сказал «девчонка»? Извините, это я по привычке. За прошедшие полтора года Кади сильно изменилась. Мы время от времени общались, но все ограничивалось перепиской и редкими разговорами по видеосвязи, что, конечно же, не давало никакого представления о том, насколько она повзрослела и посерьезнела. Дядя Оскар включил ее в состав группы, занимающейся переговорами с земными властями, и легший на ее плечи груз ответственности сделал Кадесту сильнее и… жестче, что ли. Пружинки кудрей больше не топорщились в стороны, а были собраны в тугой хвост на затылке, да и гардероб стал более строгим и официальным. От былой легкости и легкомысленности не осталось и следа. Мой язык то и дело порывался обратиться к ней на «Вы».
– Как же ты повзрослел, Олежка! – Кадеста немного отстранилась, рассматривая меня, – груз забот не тяготит?
– Не больше, чем тебя, я полагаю, – вот черт! Она что, мои мысли читает? – и вообще, это все из-за синяков. Обычно я белый и пушистый.
– Как же я рада тебя видеть! – она рассмеялась, но выглядело это слегка натянуто, – я рада, что с тобой все в порядке.
– Честно говоря, я тоже. Вот только у меня образовалось несколько вопросов.
– Да?
– Я вижу, что снова у вас в гостях, но как, черт подери, я здесь оказался?
– Мы подобрали отключившийся корабль Аннэйва и переправили сюда, – Кадеста подплыла к небольшому столику и пристроилась на табурете, – ты, болтающийся без сознания в шлюзе, оказался для нас настоящим сюрпризом. Перепугал людей до полусмерти.
– Мы уж думали, что привезли труп, – заговорил сопровождавший Кадесту лысеющий мужчина в комбинезоне с красным крестом на рукаве, – но ты оказался крепче, чем мы думали.
– Это доктор Косс, – пояснила девушка, – именно он вернул тебя к жизни.
– Спасибо! – я оседлал табурет напротив, – но что там произошло?
– А вот это ты должен нам рассказать. Все с самого начала.
– Я не все помню, – почесал я затылок, – Малгер хотел взорвать «Ожерелье», и мы с ним сцепились…
– Малгер!? – Нахмурилась Кадеста и переглянулась с доктором, – ты хочешь сказать, что это он пронес туда бомбу?
– Да. А кто же еще?
Обмен непонимающими взглядами дал понять, что либо я сказал что-то не то, либо наши точки зрения на произошедшее отличались самым кардинальным образом. Я был совершенно сбит с толку, поскольку какие-то иные варианты интерпретации событий мне и в голову не приходили. То, что мне представлялось совершенно очевидным, для Кадесты стало откровением, а потому нам потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и двинуться дальше.
– Давай-ка все с самого начала, – Кадеста провела рукой по лбу, – понимаешь, все, и я в том числе, считали, что вы с Малгером пытались предотвратить диверсию, задуманную кем-то третьим, и надеялись, что ты сможешь назвать нам имя мерзавца, но ты говоришь, что злоумышленником являлся он сам. Я правильно тебя поняла?
– Именно так.
– Вот дерьмо! – в ее устах подобное ругательство прозвучало не намного слабее ядерного взрыва.
– Абсурд! – заметил доктор Косс, – зачем это ему?
– Ну, я-то как раз прекрасно понимаю, что Малгер вполне был способен на подобное, – девушка обхватила лицо ладонями и уставилась в пространство, – но вот остальным такой поворот вряд ли понравится. Для многих он был почти что идолом.
– Да абсурд это! – повторил доктор, – Малгер активно участвовал в процессе проектирования и строительства «Ожерелья»! Зачем ему уничтожать плоды своих же трудов?
– Чтобы стать новым мессией, который поведет свой народ к светлому будущему, – Кадеста посмотрела на наши озадаченные физиономии и пояснила, – он сам так говорил.
– Вот незадача, – Косс почесал лысину, – еще одного удара Ваш дядя может и не пережить.
– Когда дядя Оскар узнал о смерти Малгера, у него случился сердечный приступ, – девушка повернулась ко мне. Она так разволновалась, что даже начала грызть ноготь, но тут же спохватилась, – если он узнает, что диверсию его сын сам и организовал, то это вполне может его убить.
– Пф! Не его одного, я думаю, – доктор недовольно сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что моя интерпретация событий ему категорически не нравится.
– И что теперь? – я не очень хорошо понимал, о чем идет речь, и куда дует ветер.
– Придумай какую-нибудь легенду, Олежка. Пусть бомбу пронес кто-то другой, а вы с Малгером и Кубертом пытались ему помешать. Выведи Малгера за скобки.
– С какой это стати!? – предложение Кадесты вызвало у меня вполне ожидаемое возмущение. Мои воспоминания были еще свежи, – зачем мне выгораживать гада, который чуть меня на тот свет не отправил!?
– Не ради Малгера, – девушка положила мне руку на плечо, – он уже мертв, и более сурового наказания мы ему не придумаем. Ради моего дяди. Я очень тебя прошу.
Когда девушка просит, мне очень трудно устоять. А тем более, когда просит Кади.
– Не знаю, не знаю. Неудачная идея, по-моему. Я никогда не умел складно врать, меня в два счета раскусят.
