Шло время, у К. начались колики. И однажды – в порыве отчаяния – я купила в аптеке две изящные зеленые пустышки. Пришла домой, прокипятила их и отложила в угол. Вспомнила я о них уже ночью, когда малыш безутешно рыдал и отказывался спать и есть. Я дала ему соску. К. вытаращил глаза и перестал кричать. Потом еще пару раз крикнул и начал вдохновенно сосать пустышку. И проспал с ней час, что для него было рекордом.
К. рос, пустышки росли вместе с ним, я никогда не настаивала на соске, если малыш ее выплевывал, думала: «Ну и фиг с ней». После семи месяцев Коко дорос до осознанности в манипуляциях пустышкой, что, в определенной степени, убедило меня в правоте спокойных французских мам.
Первое, что К. научился делать, – это вынимать пустышку изо рта и рассматривать ее. Он выдергивал соску и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, вдумчиво крутил, напоминая старика-ювелира из Антверпена. Насмотревшись вдоволь на сокровище, он вздыхал и засовывал соску обратно в рот.
Затем К. понял, что у всех окружающих есть такие же рты, как и у него. А значит, и им может пригодиться пустышка. «Бинго!» – подумал К., прополз два метра по кровати и вставил соску в рот спящему папе.
Еще через какое-то время К. стал успешно справляться с тем, чтобы самому регулировать потребность в пустышке. Когда ему становилось скучновато, он рылся в своем креслице, находил соску, вставлял ее себе в рот и сосал минут пять – десять, о чем-то очень серьезно думая. После он вынимал пустышку и аккуратно откладывал ее в сторону.
В возрасте девяти месяцев К. успешно совершил свой первый сознательный акт гражданского неповиновения, использовав все ту же пустышку. Обнаружив, что на ужин у него гречневая каша, а не абрикосы, бри с клубникой или хотя бы мясо, К. возмущенно свел брови, достал из кармана пустышку и заткнул себе рот прямо перед протянутой ложкой. И с независимым видом стал посасывать соску, игнорируя все попытки привлечь его внимание гречкой. На лице у него было написано: «Сами вы, мама, это ешьте, а я лучше уж пустышку сосать буду!»
После долгих уговоров гречку он – все-таки! – соблаговолил съесть, закусил яблоком с абрикосом, повздыхал и стал готовиться ко сну. Пустышку он держал в руке. Так, на всякий случай.
Превратить потребность в удовольствие
К. исполнилось десять месяцев, и его папа решил, что ребенка пора приучать к горшку. Так как папы осуществляют общее руководство, а мамы занимаются мелкой черной работой, он поручил мне найти горшок. Требования были просты: «Такой хай-тек унитаз, с рулем, клаксоном, чтобы, короче, он не убегал сразу с этого горшка».
Я повздыхала, предчувствуя очередное погружение в мир детских товаров, и села за компьютер, начав с поисковика. «Детский горшок, купить». И вот я уже перед результатом поиска, в котором более двадцати страниц. Снова повздыхав, я сделала сортировку от самых дорогих к самым дешевым, предположив, что вряд ли хай-тек горшок обойдется нам в сто рублей. Что удивительно, самые дорогие горшки выглядели на редкость невзрачно. Разумеется, они были анатомическими, максимально приспособленными для нужд малыша, из абсолютно безопасной пластмассы. Но никаких признаков хай-тека. Анатомичность и бренд стоят дороже всего.
Пролистав страниц десять, я наткнулась наконец на нечто, что соответствовало высоким запросам отца моего младенца. Описание горшка сообщало, что он выполнен в стилистике знаменитых гоночных автомобилей, красный цвет придает ему сходство с этими самыми знаменитыми гоночными автомобилями, но при этом гоночная составляющая не отменяет, разумеется, безопасность и анатомичность. Сообщив отцу ребенка стоимость этого переносного унитаза, я получила в ответ: «За такие деньги я сам к горшку руль приверну!» Следовательно, поиски предлагалось продолжить. Я нашла еще пару хай-тек горшков с клаксонами, навесными погремушками и прочими удовольствиями, но их внешний вид – динозавры и собачки – также не устроил папашу.
Собравшись с силами, я продолжила поиск. В череду горшков регулярно вмешивались некие специальные трусы для приучения ребенка к горшку. Я заинтересовалась и попыталась понять механизм приучения, но так ничего и не поняла, кроме того, что это просто непромокаемые трусы (с подкладкой из стопроцентного бамбукового волокна, как с гордостью подчеркивалось на сайтах) за вполне внушительные суммы.
Пролистав еще пару страниц и прочитав еще пару описаний эргономичности и анатомичности детских сидений, я наткнулась на очень симпатичные простые горшки одной известной европейской фирмы – высокая спинка, подставки для ног, приятные цвета, некая гарантия качества и вменяемая цена. «О!» – подумала я, но тут же увидела на горшках рекомендацию «18+».
Продолжая поиски, я уже просто тихо удивлялась. Формам, цветам, названиям, описаниям. Горшки, например, могли запросто называться «Мой сладенький ангелочек», по зеленому фону «сладенького» шли ядовито-розовые горохи. К другому «ангелочку» прилагалось описание: «Замечательный горшок вкупе с вашей заботой и любовью…»
Листая страницы, я наткнулась на формулировку «Музыкальный горшок». Решив, что нечто подобное вполне может отвечать запросам нашего папы, я перешла на страницу магазина и принялась читать описание горшка. «Превращает потребность в удовольствие», – с гордостью сообщалось на сайте. «Ммм», – подумала я. «Отличается оригинальным дизайном». «Ы-ы-ы». «Приятная музыка начинает звучать, когда в горшок попадает жидкость. Она сообщит малышу, что он все сделал правильно». И тут я сломалась. Я вспомнила, как однажды в одном отеле в Сингапуре я попала на такой вот унитаз. Он светился, переливался и музыкой сообщал мне, что я все сделала правильно. Все это меня, в мои тридцать с лишним лет, изрядно напугало. Тем более что играл унитаз марш Мендельсона.
Я закрыла страницу с выборкой горшков и решила не подвергать ребенка стрессу. То есть купить ему симпатичный зелененький горшок, такой обычный, который я недавно видела в детском магазине возле дома.
Твой iPad у К
Не менее важным гаджетом, чем новый зеленый горшок, оказался для К. мой телефон. Понятно, что мы привязаны к своим телефонам и планшетам. Понятно, что дети с младенчества видят, как папы и мамы водят по стеклу туда-обратно пальцем, а также постоянно болтают по маленьким коробочкам. И опять же, понятно, что ребенку с младенчества будет хотеться всего и сразу. Отдайте мне ваши планшеты и телефоны, а дальше я сам разберусь.
Не могу сказать, что у меня была некая политика в отношении ребенка и гаджетов. Достаточно сказать, что одним из первых осмысленных действий моего младенца месяцев в одиннадцать стало то, что он взял мой телефон, прижал его к уху и сказал: «Альйо-о-о?» И месяцев с семи я пошла на компромисс с собственной совестью, разрешив Коко смотреть на планшете мультфильмы. Правда, я решила быть хоть чуть-чуть сознательной, а потому в постоянном репертуаре нашего домашнего кинотеатра было три мультфильма: «Мама для мамонтенка», «Гори, гори ясно» и сказка про ослика. Ну, и за один раз можно было смотреть не более одного мультфильма. После титров я бодрым голосом говорила: «А теперь активные игры!» – и выключала планшет. Ноутбук, за которым я работала, никогда для показа мультфильмов не использовался, его экран не переключался, если провести пальцем, а потому он представлял интерес только как объект для выковыривания кнопочек из клавиатуры. Все остальное время он либо вообще не привлекал внимания малыша, либо вызывал его ревность – когда я садилась поработать.
