Аппетит приходит во время еды
Я сидела на стуле в отделе кадров и подписывала заявление на декретный отпуск.
Косте в тот момент было, кажется, месяца два. Стандартное заявление: «Прошу предоставить мне оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком до полутора лет». Я дописала, наша кадровая дама забрала бумажку и сказала: «Ну, потом приедешь и продлишь». Я засмеялась и сообщила ей, что планирую в год уже выйти на работу. Дама не стала спорить, просто тихо отметила, что в год как раз начинается самое интересное.
Я-то точно знала, что́ мне интересно. Нет, конечно же, ребенок тоже входил в мою сферу интересов. Но я не чувствовала азарта. А азарт в моей системе расстановки приоритетов ого-го сколько значит. Иногда я даже думала о том, что у меня проблемы с материнскими инстинктами. Я наблюдала за подругами, которые носились со своими месячными и чуть старше младенцами, и думала, что со мной что-то не так. Разумеется, К. был милым зайчиком. Он смешно пускал пузыри, смешно морщил брови и очень смешно улыбался. Он вызывал тонны умиления. Тонны умиления вызывают все маленькие и очень маленькие существа. Он вызывал привязанность, зависимость и нормальную животную любовь. Но умиление и все остальное не снимало ощущения рутинности и даже скуки и недоумения от собственной физиологичности. Покормил, поумилялся, помыл попу, поумилялся, поделал «козу», поумилялся. Не могу сказать, что меня мучило чувство вины, но ощущение дискомфорта от того, что моя прошивка сбоит, присутствовало.
Я точно знаю, когда все начало меняться. Тогда, когда К. сел и сказал свое первое «Га!». В этот момент я поняла, что рядом появился человек. Я села рядом и сказала: «Ага!» Перезагрузка началась.
Французские женщины, о которых исправно заботится государственная система, являются ярыми фанатами яслей. У них нет лишних рефлексий на тему казарменности и материнского тепла, а потому есть дети, которые отправляются в ясли уже в полгода. И сейчас я понимаю, что это очень правильно. Потому что отправить ребенка в ясли-сад позже уже значительно сложнее. Именно из-за этой сменяющейся прошивки.
Тебе становится интересно и весело. Развитие ребенка набирает такие обороты, что каждый день примерно равен открытию Северного полюса и погружению команды Кусто. Во всем появляется осознанность. Ребенок начинает ходить, говорить, у него появляются привычки, пристрастия, страхи и любимые вещи. И к тебе он начинает относиться совершенно иначе. Ты вдруг понимаешь, что период «кабачка» и «молочной фермы» закончился и что младенец однозначно стал человеком. И если раньше мысли о том, что он личность, имели относительный характер – например, я не смогла пеленать ребенка, так как мне казалось, что это нарушает его права, – то теперь любое его желание, слово и жест невозможно игнорировать. Plug in. В этот момент становится намного легче отпускать то, что раньше казалось незаменимым. Потому что ты точно понимаешь, что нет ничего интереснее, чем наблюдать за тем, как ребенок сортирует детали компьютера по цветам или учится складывать башню.
Каждый день происходит что-то новое. Сегодня он вдруг берет вилку и начинает сам есть. Завтра выяснится, что он научился прыгать на месте. А послезавтра – что он уже читает. Например, пока я сижу в суде по неприятному делу, а потом сплю, стараясь забыть все прошедшее, мой ребенок делает первые уверенные шаги. Да, я это пропустила и мне чуть-чуть обидно. Но зато я не пропустила то, как он научился запускать машинку на батарейках.
Одиночество молодой матери
Вот ты ушла в декретный отпуск. Подписала в отделе кадров бумажки. Родила ребенка. Теперь вас всегда трое (по факту в основном двое, потому что муж все время на работе). И при этом ты чувствуешь себя ужасно одинокой. Почему так происходит, понятно. Вместо сменяемой картинки, к которой ты привыкла, у тебя теперь набор одинаковых и не особенно развлекательных дел. У тебя дом вместо работы и путешествий. Отношения с мужем меняются, все штормит. На важные аддикции – например, спортивные – не остается времени.
Добавляем к этому, что в первый год жизни с ребенком среднестатистическая молодая мать не то чтобы теряет большинство друзей, но дистанция становится такой, что это кажется потерей. Хорошо, если у вас есть родившие синхронно подруги. Если нет, то одним вы еще не интересны, а другим – не интересны уже. Или даже не так, а вот так: «А давайте позовем Надю в кино? Ой, у нее маленький ребенок! Давайте позовем Надю на девичник (мальчишник)? Ой, у нее маленький ребенок! Давайте позовем Надю на дачу? Ой, у нее же малыш». Через пару месяцев это «давайте позовем» как-то само проходит – я сейчас говорю как человек, который сам условно вычеркивал родивших подруг.
Добавляем естественный эгоизм (так это любят называть). Получается, что на тебя как на человека в этот период обращают значительно меньше внимания. Тебе звонят и спрашивают: «Как там ребенок? Нормально поел? Как спит? Как гуляет?» Это понятно, разумно, это абсолютно нормально, но иногда все равно хочется, чтобы и тебя спросили, ела ли ты и спала ли. Чтобы снять ощущение док-станции, на уровне которой ты внезапно оказалась.
Добавляем к этому Москву! Темень, слякоть и грязь с ноября по апрель – я именно в это время вернулась в Москву с коляской. Я помню, как радовалась весне и теплу. Мы стали ходить по пятницам в «32.05»: сидишь себе на веранде, ребенок спит рядом в коляске, друзья, разговоры, счастье!.. Запищал – наворачиваешь круги по парку, кормишь. Заснул – возвращаешься.
А еще московские расстояния. Да, если вы в центре, вам проще. Можно справляться и без машины. Но если вы выбрали район далеко за ТТК или за МКАД, к вам никто не будет ездить в гости! Кроме самых лучших друзей. Потому что у вас младенец и потому что к вам далеко тащиться. Равно как и вы, когда первый раз попытаетесь с коляской проехать часовой маршрут до центра города, потом будете долго отдыхать. Молодым матерям нужны машины. Машина – это свобода. Только машина спасает меня в ситуации, когда моя лучшая подруга и лучший друг моего сына живут в 24,5 километрах от меня. Или один час пятьдесят минут общественным транспортом. Маломобильность и скованность детским графиком – первое время это про всех нас…
Каждый ищет выход как умеет. На прогулках с К., когда тот спал в коляске, я часто обращала внимание, как много другие мамы смотрят в свои телефоны и как много болтают по телефону. Это просто и понятно. Телефонный звонок – самое простое средство против одиночества. Я, например, звонила маме значительно чаще, чем обычно. Без повода. Мне нужен был близкий человек в ситуации разреженного воздуха. Интернет и вовсе становится спасением (а потом мужья начинают предъявлять претензии – «Ты пялишься в “Фейсбук”»): там жизнь, там новости, болтовня, там проще. Отчасти в этом, как мне кажется, успех крупных материнских сообществ. Вне зависимости от того, кто ты и как ты, что тебя волнует, а что не очень, в большом сообществе человек легко находит «друзей» и привязывается к ним. Девушкам с относительно схожими взглядами на жизнь, которые родили примерно в одно время, остается только нажать кнопку Add.
Добавляем к этому то, что первый год жизни – момент, когда для многих сложно коммуницировать с ребенком. Так было для меня. Нет, все прекрасно, смех, улыбки, плач – все понятно. Но вот сейчас, когда ему три и можно сказать: «Чем бы нам заняться веселым?» – и получить ответ: «Кидать к небу подгузник!» – мне намного проще. Я люблю речь. От отсутствия коммуникаций ощущение роботизированного отключенного сущего усиливается, а то, что дети всегда теплые и ламповые в самом лучшем из смыслов, увы, не всегда спасает. Моя подруга, описывая свое состояние, однажды использовала удачное слово – одичание. Звоню другой подруге, недавно родившей. Спрашиваю, что она делает. Говорит, хожу по квартире, он спит в слинге, а я повторяю немецкие глаголы. Спрашиваю, а глаголы-то зачем? Говорит, что немецкие глаголы позволяют сохранить мозг и связь с окружающим миром.
