– М-мм, – сокрушенно протянула Ханна. – Мне кажется, ему нравлюсь я.
Светлые глаза Кейт потемнели. Потом ее лицо снова безмятежно разгладилось.
– Ну что ж, посмотрим, – сказала она.
– Непременно, – ледяным тоном отрезала Ханна.
Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. В динамиках «Стима» медленная баллада в стиле эмо-панк сменилась пульсирующими африканскими ритмами. Ханна подумала, что такую песню, наверное, исполняли в племени перед тем, как идти в бой.
«Давай, сучка!» – беззвучно подбодрила она Кейт. Потом изящным движением забросила сумку на плечо и, обогнув Кейт, танцующей походкой пошла через зал в сторону коридора, по пути погрозив пальцем Майку, Ноэлю и остальным. Но когда она проходила через кафетерий, до нее долетел язвительный смешок. Ханна остановилась, волоски на ее шее встали дыбом. Смех доносился не из «Стима», а из столовой.
Все столики там были заняты. В следующую секунду Ханна заметила как какая-то фигура шмыгнула из-за автомата для выпечки кренделей в боковую дверь. Она успела разглядеть, что это был кто-то высокий, стройный, со светлыми вьющимися волосами. Сердце у Ханны остановилось.
Йен?
Нет! Йен был мертв. Человек, пославший его родителям электронное письмо, был обманщиком. Отбросив вздорную мысль, Ханна набросила на плечи школьный пиджак, допила остатки своего латте и пошла дальше, изо всех сил стараясь выглядеть бесстрашной, роскошной и уверенной в себе Ханной Марин.
8. Если бы куклы могли говорить…
Вечером во вторник, сразу после окончания тренировки по плаванью, Эмили подъехала к дому Айзека и припарковалась у обочины. Айзек открыл дверь, сгреб Эмили в охапку, прижал к себе и глубоко вдохнул ее запах.
– М-ммм. Обожаю, когда ты пахнешь хлоркой!
Эмили прыснула. Несмотря на то, что после каждой тренировки она всегда дважды мыла голову под душем, аромат бассейна намертво впитывался в ее волосы.
Айзек отстранился, пропуская ее в дом. В гостиной пахло яблочно-персиковой ароматической смесью. Каминную полку украшала фотография Айзека и его матери, стоявших в обнимку с Минни Маус в Диснейленде. На диване в цветочек лежали кружевные подушечки, на которых миссис Колберт собственноручно вышила мудрые изречения типа: «Объятия полезны» и «Молитва меняет все».
Айзек стащил один рукав пальто Эмили, потом другой. Когда он повернулся, чтобы открыть дверь гардеробной при входе, откуда-то из глубины донесся тихий скрип. Эмили застыла, выпучив глаза. Айзек повернулся и дотронулся до ее руки.
– Ты что такая нервная? Репортеров тут нет, даю слово.
Эмили облизала пересохшие губы. Репортеры постоянно преследовали ее и подруг, а днем она узнала самые последние новости: оказывается, родители Йена получили от него письмо по электронной почте, а Эмили и ее подруги солгали, что видели его труп в лесу. Совершенно очевидно, это не могло быть правдой – но что это было? Куда исчез Йен? Мог ли он, вопреки всему, оказаться жив – или кто-то просто хотел заставить их в это поверить?
Помимо этого Эмили никак не могла перестать думать о странной стычке с Джейсоном, случившейся вечером в воскресенье. Она просто не представляла, что делала бы, не будь с ней тогда Айзека! Эмили содрогалась от страха при одной мысли, что может столкнуться с Джейсоном лицом к лицу.
– Прости, – сказала она Айзеку, стремясь поскорее отогнать тревожное настроение. – Все в порядке.
– Вот и отлично, – кивнул Айзек и взял ее за руку. – Поскольку мы сейчас одни, я хочу показать тебе свою спальню.
– Ты уверен? – Эмили снова покосилась на групповую фотографию Айзека, его матери и Минни Маус. Согласно правилам дома миссис Колберт, Айзеку было категорически запрещено приглашать девушек в свою спальню.
– Конечно уверен, – ответил Айзек. – Мама никогда не узнает.
Эмили улыбнулась. На самом деле, ей очень хотелось побывать у него в спальне. Айзек крепко сжал ее руку и повел вверх по лестнице. На каждой ступеньке сидели разные куклы. Здесь были тряпичные куколки в ситцевых платьях и с волосами из пряжи и большие куклы с фарфоровыми руками и головами, которые закрывали глаза, если положить их на спину. Эмили старалась не смотреть на них. В отличие от большинства девочек, она никогда не играла в куклы – ей от них всегда было как-то не по себе.
Айзек открыл дверь в дальнем конце коридора.
– Вуаля!
Внутри была двуспальная кровать под полосатым покрывалом, три гитары на подставке и маленький письменный стол с новым моноблоком аймак.
– Очень мило, – сказала Эмили.
Потом она заметила большой белый предмет, стоявший на комоде.
– Ой, у тебя есть френологическая голова!
Она подошла к большому макету головы и провела пальцами по словам, написанным вдоль и поперек черепа. «Коварство. Предусмотрительность. Алчность».
Викторианские доктора полагали, что могут определить характер человека по форме черепа. Если на голове у человека в определенном месте обнаруживалась шишка, значит, он был прирожденным поэтом. Если шишка была в каком-то другом месте – у пациента развит религиозный инстинкт. Эмили невольно спросила себя, что могли бы рассказать о ней ее шишки.
Она улыбнулась Айзеку.
– Где ты ее достал?
Он подошел к ней.
– Помнишь, на прошлой неделе, когда мы ужинали в китайском ресторане, я рассказывал тебе о моей тетке? О той, что без ума от гороскопов и всего такого? Она купила мне эту прелесть на блошином рынке. – Айзек дотронулся до макушки Эмили. – Хм-мм, какая бугристая! – Айзек взглянул на френологическую голову. – Если верить науке, то у тебя очень развита способность к привязанности. Или, наоборот, ты способна пробуждать привязанность у других. Все время путаю эти понятия.
– Как научно! – пошутила Эмили. Она ощупала его голову, ища выступы. – А ты… – Эмили отвернулась, ища подходящее качество на френологической голове. «Склонность к воровству. Способность к подражанию. Склонность к убийству». Роузвудскому отделению полиции нужно непременно приобрести такую голову – тогда копы могли бы ощупать все черепа в городе и без труда найти убийцу Эли. – Ты умный, – сказала она вслух.
– А ты красивая, – сказал Айзек.
Он медленно отвел ее к постели, опрокинул на покрывало. Эмили залилась краской, ей стало трудно дышать. Она не ожидала, что будет лежать на кровати Айзека, но и вставать ей тоже не хотелось. Какое-то время они целовались, пока не очутились лежащими навзничь на подушках. Эмили просунула руку под футболку Айзека, чтобы почувствовать ладонью тепло его голой груди. И вдруг негромко рассмеялась, удивляясь своему поведению.
– Что? – спросил Айзек, отстраняясь. – Хочешь, чтобы мы перестали?
Эмили опустила глаза. Честно говоря, стоило ей очутиться рядом с Айзеком, как она мгновенно успокаивалась. Все ее страхи, тревоги и волнения улетали в окно. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной, успокоенной… и любимой.
