В самом деле, они подъехали к самой западной оконечности Манхеттена. Через Вестсайдское скоростное шоссе был проложен променад, забитый велосипедистами и пешеходами. За ним был Гудзон. А за ним – Нью-Джерси.
– Ох. – Спенсер нахмурилась. Она порылась в своих бумагах. В письме Майкла не был указан адрес, своих записей, сделанных во время их разговора, Спенсер тоже не нашла. – Что ж, возможно, я неправильно записала адрес. Высадите меня прямо здесь.
Она сунула водителю несколько банкнот и вышла. Такси на светофоре свернуло направо, а Спенсер завертелась на месте, озадаченная. Она пошла на восток, перешла Вашингтон-стрит, потом Гринвич-стрит. Майкл сказал, что ее квартира расположена прямо за углом от бутика «Марк Джейкобс», который Спенсер нашла на перекрестке Перри и Бликер-стрит. Рядом с «Марком Джейкобсом» были дома 92 и 84 по Перри-стрит. Значит, ее квартира была в одном из них?
Чтобы развеять все сомнения, Спенсер прошла дальше по Перри-стрит, но номера домов дальше стали уменьшаться, а не расти. Она внимательно осматривала каждое здание, сравнивая их со своими фотографиями, но не нашла ничего похожего. В конце концов, она дошла до пересечения Перри-стрит и Гринвич-авеню. Здесь улица заканчивалась. Напротив вообще не было видно никакой Перри-стрит – там был только ресторан под названием «Фиддлстикс Бар и Гриль».
У Спенсер тревожно забилось сердце. Это было похоже на повторяющийся сон, снившийся ей со второго класса – сон, в котором учитель дает классу незапланированный тест, и в то время как все ученики начинают бодро отвечать на вопросы, Спенсер не может даже понять их смысл.
Пытаясь сохранять спокойствие, она вытащила телефон и набрала номер Майкла. Разумеется, это просто какое-то недоразумение, которое вот-вот разъяснится.
В динамике раздался механический голос оператора, сообщившего, что номер, на который она звонит, больше не обслуживается. Спенсер порылась в сумке и нашла визитку Майкла. Она набрала номер еще раз, повторяя про себя каждую цифру, чтобы убедиться, что она ничего не перепутала. В ответ прозвучало то же сообщение. Спенсер застыла с телефоном, зажатым в вытянутой руке, боль запульсировала в ее висках.
«Наверное, он сменил номер», – сказала она себе.
Тогда она позвонила Оливии. Но там были только длинные гудки. Спенсер отключилась и долго держала палец на кнопке сброса. Конечно, это тоже могло ничего не значить – возможно, у Оливии просто не был подключен международный роуминг.
Женщина с детской коляской объехала ее справа, пытаясь удержать кучу пакетов из супермаркета. Спенсер взглянула на улицу и вдруг заметила вдалеке новый дом Оливии. Она пошла к нему, окрыленная вновь вспыхнувшей надеждой. Возможно, у Оливии где-нибудь записан другой номер Майкла. Может быть, консьерж позволит Спенсер ненадолго подняться и хотя бы одним глазком взглянуть на пентхаус Оливии.
Из вращающихся дверей дома вышла женщина в ярко-синем шерстяном пальто. Еще два человека вошли внутрь, у обоих были спортивные сумки. Спенсер протиснулась в двери следом за ними и очутилась в мраморном атриуме. В дальнем конце вестибюля виднелась ниша с тремя лифтами. Над каждым из лифтов был установлен старинный цифровой экран, показывавший, на каком этаже находится кабинка. В атриуме пахло свежими цветами, из невидимых колонок негромко лилась классическая музыка.
Консьерж за стойкой был одет в строгий серый костюм и носил очки без оправы. Он встретил подошедшую Спенсер скучающей улыбкой.
– Эм-м, здравствуйте, – сказала Спенсер, надеясь, что ее голос звучит не слишком по-детски наивно. – Я ищу женщину, которая недавно сюда переехала. Ее зовут Оливия. Она сейчас в Париже, но я бы хотела ненадолго подняться в ее квартиру.
– Сожалею, – сухо ответил консьерж, возвращаясь к своим бумагам. – Но я не могу впустить вас без разрешения жильца.
Спенсер помрачнела.
– Но… она моя мать. Ее зовут Оливия Колдуэлл.
Консьерж покачал головой.
– Среди жильцов этого дома нет женщины по имени Оливия Колдуэлл.
Спенсер попыталась не обращать внимания на внезапно возникшую ноющую боль в животе.
– Возможно, она живет здесь не под своей девичьей фамилией? Возможно, она теперь Оливия Фрик. Ее мужа зовут Морган Фрик.
Консьерж смерил ее испепеляющим взглядом.
– Здесь нет никого по имени Оливия. Я знаю всех жильцов этого дома.
Спенсер попятилась назад, посмотрела на ряд позолоченных почтовых ящиков у дальней стены. В этом доме должно быть не меньше двухсот жильцов! Как этот тип может утверждать, будто знает каждого?
– Она только что переехала, – настойчиво повторила она. – Вы не могли бы проверить?
Консьерж со вздохом потянулся к пухлой черной папке на спирали.
– Здесь список всех жильцов этого дома, – объяснил он. – Как, вы сказали, ее фамилия?
– Колдуэлл. Или Фрик.
Консьерж поискал на «К», потом на «Ф».
– Ничего нет. Есть Колдкотт и Калею, но никакой Колдуэлл. Так же имеются Франк и Фрил, но нет Фрик. – Спенсер бросило в жар, потом в холод.
– Не может быть!
Консьерж фыркнул и поставил папку на полку. На стойке зазвонил черный телефон.
– Простите.
Он поднял трубку и заговорил тихим, вежливым голосом.
Спенсер повернулась к выходу, прижала ладонь ко лбу. Две женщины с пакетами из магазина «Барниз» вошли в холл, смеясь на ходу. Возле лифта к ним присоединился мужчина, выгуливавший лохматую бернскую овчарку. Спенсер мучительно захотелось вбежать в лифт вместе с ними, подняться на верхний этаж и… что дальше? Вломиться в пентхаус Оливии, чтобы убедиться, что она здесь живет?
Голос Эндрю зазвучал у нее в голове. «Тебе не кажется, что ты торопишь события? Я не хочу, чтобы тебе причинили боль».
Нет! Скорее всего, в список жильцов просто не успели внести последние изменения – Оливия и Морган уехали, едва успев вселиться. Телефон Оливии не отвечает, потому что она за границей. А номер Майкла Хатчинса не обслуживается, потому что он его неожиданно сменил. Квартира Спенсер существует! На следующей неделе она переедет в чудесную квартирку на Перри-стрит, в лучшем квартале Виллидж, и счастливо заживет рядом со своей настоящей биологической матерью! И не надо думать, что это все слишком расчудесно, чтобы быть правдой.
Или… надо?
Спенсер была как в лихорадке. «Оставь в покое свою давно потерянную мамочку и займись расследованием того, что случилось… или поплатишься», – пригрозила ей «Э». А что сделала Спенсер? Уклончиво рассказала остальным, что «Э» прислала ей очередное послание, но даже не подумала искать убийцу Эли. Может быть, это и есть расплата, которой грозила «Э»? Судя по сообщению, «Э» знала, что Спенсер разыскивала свою биологическую мать. Возможно, на «Э» работает целая команда. Женщина, назвавшаяся Оливией. Мужчина, выдававший себя за риелтора, который выдумал несуществующий дом 223 по Перри-стрит, даже не удосужившись взглянуть на карту для достоверности. «Э» знала, что Спенсер так исступленно мечтала о любящей семье, что ради этого была готова рискнуть всем – даже будущим обучением в университете.
