– Итак, начнем по порядочку, – произнес Оберст, останавливаясь посередине комнаты и указывая пальцем на оператора.
Тот вскочил, но Оберст раздраженно дернул рукой, и оператор плюхнулся на стул.
– Я… это… Я заметил его, Оберст, потом позвал Кигана, и мы позвали старшего – все по инструкции.
– Что именно ты заметил?
– Ну, цивильный, чисто прибарахленный. Сначала я думал – клиент, а оказалось прикормщик.
– Как понял?
– Ну, он прямо горстями стал разбрасывать, шняги как сбесились, бросились поднимать и заглатывать – обычная песня.
– Штуцер! – повернулся к помощнику Оберст, и все вздрогнули, ожидая какого-то страшного распоряжения.
Штуцер поднялся.
– Пойди посмотри, все ли готово, через неполный час уже толпа повалит. А я не уверен, что товар успели расфасовать. Вчера была задержка, и сегодня тоже не исключено. Разберись.
Штуцер кивнул и вышел за дверь.
– Ладно, теперь ты давай, – указал предводитель на старшего смены.
– Я только глянул разок-другой, вижу – натуральный прикормщик и сразу вызвал шкуродеров. Я сначала думал, что Бык с Ховриком дежурят, а оказалось – Щербан.
– Щербан, Щербан… – Оберст покрутился на месте, словно вышедший из строя компас, тыча пальцем во все стороны. – Где Щербан?
– Так он же поломанный, – подал голос один из охранников и весь сжался, когда Оберст шагнул в его направлении.
– Сильно поломанный?
– Они все поломанные, Оберст. Их прикормщик в яму спихнул.
– Что, всю бригаду?
– Получается так. С ними там док колдует. Говорит, переломы и гематомы.
– И гематомы, – повторил Оберст со странной интонацией.
– И еще эти – буцефалы… – осторожно добавил информированный охранник.
– Что буцефалы?
– Ну, они там домик собирают.
– Говори внятнее! – закричал Оберст, и охранник от страха впал в шок, силясь вымолвить еще хотя бы слово.
– Побил их при… при…
– Прикормщик! – закончил за охранника Оберст. – Сильно побил?
– Не сильно – только одного… Двух – сильно.
– Что док говорит?
– Док сказал – непонятная антология, что ли, я не понял.
– Может, анатомия?
– Может, анатомия, Оберст, я не разобрал.
Вернулся Штуцер. Он тихо прикрыл за собой дверь, неслышно прошел к столу и, присев на него, начал разминать руку – видимо, сильно отбил кулак.
На вопросительный взгляд Оберста кивнул.
– Анатомия не та у них, это да, – вернулся к теме Оберст.
То, что пострадали эти трое рабочих, было скверно, ведь их сюда прислали хозяева территории. Просто передали, чтобы они тут работали, и, как понял Оберст, это было что-то вроде тестирования.
Что это за раса или порода, он не знал, а выяснять опасался – хозяева не любили расспросов. Работники были молчаливые, спокойные, и платить им не требовалось. Только выделили три лежака в подвале и какой-то еды простой давали. Их все устраивало.
И вот эти трое пострадали от какого-то заезжего гангстера. О том, что беспредел устроили залетные, Оберст не сомневался: никто из местных на такое бы не решился.
– Кто был на курьерском пункте?
– Наша бригада, – поднял руку один из охранников.
– Почему не перехватили?
– Он нарисовался неожиданно, совсем с другой стороны, не с той, что нам сообщили. Мы к нему, а он в свою тачку – и деру.
– Так у вас же «леопард», что вам какая-то тачка? – удивился Оберст.
Он сам выдвинул предложение оснастить бригады курьеров, развозивших большие заказы по городу, дорогими и мощными машинами, чтобы те могли легко решать задачи разного рода.
«Леопарды» оснастили специальными таранами, чтобы в случае необходимости сносить неприятеля на обочину.
Разумеется, это вызывало любопытство у полиции, но Оберст выделял отдельную графу расходов именно на любопытных копов, и проблем не возникало.
– У него тачка оказалась нехилая… Не такая, конечно, как «леопард», но с ходу не обскочишь, а когда мы попытались его поджать, он стал палить из окна. Покрышки в клочья.
– У вас же спецобувка!
– Оберст, он десять пуль вогнал в переднее правое, на такое никакая спецобувка не рассчитана!
– Штуцер, ты слышал? – спросил Оберст, указывая на докладчика из числа курьеров.
– Я слышал, Оберст.
– Прикормщик восьмерых сбросил в яму, побил буцефалов, а они… я тебе говорил, кто их прислал.
– Я помню, Оберст, – кивнул Штуцер.
– И последнее – прибыл на крутой тачке, пострелял колеса. На ходу пострелял. Это что такое, по-твоему, а?
– Надо подумать, Оберст, – осторожно ответил Штуцер.
– А… можно я скажу? – спросил один из курьеров и поднял руку, как в школе.
– Говори, – разрешил Оберст.
– У него машина была – карета. Так называются тачки инспекторов по безопасности – городских шерифов. Я почему знаю, у нас сосед был городской шериф и вот на такой тачке ездил, и называлась она – карета.
– Копы?
Оберст повернулся к Штуцеру.
– Ты слышал? Может, и правда копы? Слишком уж борзый заход.
– Может, и копы, но не сами, а в качестве крыши.
– Крыши чего? Временной площадки?
– Надо разбираться, Оберст. Поднимать людей и разбираться.
34
В бетонном бункере под магазином «Омега», являвшемся одновременно штаб-квартирой холдинга «Элеватор», было тихо. Сюда не проникали посторонние звуки, сюда не проникали активные излучения. Правда, еще вчера были кое-какие превышения, и Шенон жаловался на быструю утомляемость, но ночью диверсанты холдинга взорвали ретранслятор в шахте комплекса развлечений «Сенной завоз».
После этого вражеская структура излучателей потеряла фокус, и превышение фона исчезло – Шенон получил возможность работать без ограничений.
Однако сейчас он спал. Он спал два часа, потом работал два часа, и так почти все время. Правда, если возникала необходимость, мог просидеть и все восемь часов, пока не выуживал из каналов все, что было возможно.
Сейчас Шенон работал по Тулло-Ящеру. Полицейские отчеты, анализ полицейских отчетов, выводы из полицейских отчетов.
В просторном предбаннике появился посетитель, и дремавший на стуле охранник поднялся – это был двухметровый суперколвер, который умел двигаться быстро, как гоберли. Могли бы поставить и гоберли – среди них тоже хватало хорошо обученных, но суперколвера было труднее свалить, и, пока он стоял на ногах, противодействуя, возможно, проникновению, на сигнал тревоги должна была мчаться тревожная команда.
