– А, точно! – спохватился майор и выскочил из кабинета.
37
Только что объявили, что развода не будет и все должны работать по своим планам.
Брейна это не касалось – городские шерифы были на особом положении, но ему хотелось встретиться с Григором и Боршингом, чтобы узнать какие-то новости или дополнительную информацию по Заводской пустоши.
Теперь он кое-что знал и понимал, какие нужно задавать вопросы.
Между тем среди построившихся во дворе отделения полицейских Брейн не заметил своих знакомых и уже хотел спросить кого-нибудь, куда они подевались, как вдруг появился Григор.
Было видно, что он спешил, то и дело поглядывая на часы. Но, не обнаружив построения личного состава отделения, стал озадаченно оглядываться, и тут к нему подошел Брейн.
– А, привет, Томас! А я проспал, представляешь? Думал, меня теперь майор Понги сожрет, но почему-то никого нет.
И тут его лицо исказила гримаса испуга:
– Неужели я еще больше опоздал?!
– Нет, развод отменили.
– Отменили? А почему?
– Неизвестно.
В этот момент к воротам отделения подкатил серебристый микроавтобус с высокой надстройкой охлаждающих радиаторов, что говорило о перегруженности фургона сложной аппаратурой.
– Это еще что? – удивился Григор.
– Не ваши?
– И близко не наши. Я ни разу такого фургона даже в городе не видел.
Между тем выскочивший на крыльцо майор Понги крикнул дежурному, чтобы тот немедленно пропустил машину.
Ворота открылись, фургон заехал во двор, и почти тотчас распахнулись его раздвижные двери, и оттуда вышли двое рослых мужчин с лицами, которые Брейн определил как «мутные».
И женщина лет тридцати, ростом почти с Брейна. На ее фигуре спецкомбинезон смотрелся особенно хорошо, и хотя черты ее лица показались Брейну непривычными, она производила ошеломительное впечатление.
Всякое движение во дворе и в коридоре, по которым она шла, прекращалось – все смотрели только на нее, не замечая двух здоровяков, кативших пустую каталку.
– Вот это экземпляр! – с расстановкой произнес Григор. – Ты видел?
– Да, – ответил Брейн, слегка озадаченный таким явлением.
– Я бы такую даже в «Кинг-Линард» пригласил.
– Что такое?
– Самый дорогой ресторан в городе.
– И полицейскому это по карману? – усмехнулся Брейн, который знал ответ на вопрос. – Куда они покатили тележку, как думаешь?
– Не знаю. Может, арестанту в клетке стало плохо? – предположил Григор.
– Так клетка вроде с внутреннего двора загружается.
– Это так, но можно и отсюда попасть.
Не прошло и двух минут, как внезапные гости снова появились на крыльце. На этот раз на каталке лежал пациент, и следом за ней семенил майор Понги.
В паре шагов за ним следовал заместитель начальника подполковник Кугге, и Брейн подумал, что под полупрозрачным колпаком находится сам начальник отделения.
– Заболел, видимо, – предположил он.
Лейтенант не ответил. Он во все глаза смотрел на женщину в комбинезоне. А когда вся процессия проходила мимо, Брейн тоже взглянул на незнакомку, и их глаза встретились.
Все произошло в одно мгновение: женщина пошла дальше, а Брейн отошел в сторону, стараясь наладить дыхание.
«Ух ты», – подумал он.
«Не, ну это ваще…» – подумал он спустя еще пару минут.
Между тем эта странная продвинутая неотложка развернулась и выехала со двора отделения, и кадровик едва ли не помахал вслед платочком.
Подполковник Кугге комкал в руках кепи своего начальника – он забыл отдать его санитарам, хотя в этом не было необходимости.
– Не, ну ты видел, какая она, а? – произнес Григор, продолжая смотреть в ту сторону, где давно скрылся фургон.
– Пойду я, – сказал Брейн. – Мне сейчас лучше к Жидловскому зайти.
– Не, ну это же просто… Королева, не?
Лейтенант повернулся к Брейну.
– А напарник твой где? – спросил тот, чтобы сменить тему.
– Заболел слегка. Диарея, блин.
– Сожрал чего?
– Нет, воды выпил. Он же из Метрополии, а у них там воду не пьют – отравиться боятся. Дикари, блин.
– А он при чем?
– У него иногда бывает возвращение к, скажем так, ценностям Метрополии. И тогда понос, тошнота и все прочее.
– Отчего так?
– А это именно то, братан, что нас отличает от Метрополии. Между нами – пропасть.
Решив, что сегодня ждать от лейтенанта вразумительных советов не стоит, Брейн решил пока заняться машиной и, выйдя с территории главного двора отделения, перегнал свою карету к гаражу – во внутреннем дворе.
– Ну и чего? – сразу спросил его Жидловский, выскочив, будто его вызвали заранее.
– Да вот, две дырки… – сказал Брейн, как бы между прочим указывая на пробоины в водительской двери.
Сказал и прошел дальше – внутрь бокса, как будто его больше интересовало, как живут ремонтники. А между тем сварщик все так же латал в яме каркас теперь уже другой машины. Заметив Брейна, он скинул маску и отсалютовал инструментом для автоматической сварки. Брейн махнул в ответ.
– Так ты чего хочешь, чтобы я дырки заделал? – уточнил забежавший следом Жидловский.
– Скотчем заклеишь?
– Не, ну почему скотчем? Есть хорошая грунтовка…
– Ладно, хватит гнать, мне нужно, чтобы «голыши» не проходили насквозь, как у себя дома, понимаешь? Девятимиллиметровые «голыши».
– Но это, парень… Это стоит чаков.
– Сколько?
– Шесть тысяч.
– Жирновато будет.
– Не, ну я же все сам, у нас таких стандартов для твоей кареты даже нигде не прописано. Ты пойми, в те времена думали, что ни одна сволочь даже косо посмотреть в сторону транспорта инспектора не посмеет, а сегодня – поди ж ты, валят их из армейских пулеметов.
Брейн остановился и посмотрел на Жидловского. Тот поднял руки, показывая, что сдается.
– Хорошо, оформлю для тебя за четыре тысячи.
– За три, старшина, и в рассрочку. Я сейчас не при деньгах.
Жидловский вздохнул и, почесав в затылке, кивнул:
– Хорошо. Задел на одну тачку у меня имеется. Но смотри, пронесешь с деньгами, я тебе даже газовый подшипник не поменяю.
– Договорились.
38
Строение стояло на краю Заводского пустыря – на южном краю, где почти всегда было солнце. Согласно строительному городскому плану, здесь не могли размещаться постройки выше второго этажа, однако Оберсту нравились трехэтажные здания. А городской архитектор… Оберст даже не знал о том, что бывают какие-то там архитекторы. Про пушеров знал, и копы, бывало, мешались под ногами. Вот как этот Томас Брейн. А архитекторы…
