– Млюс нрицать мроцентов няги… – произнес он не размыкая губ.
– Ну спасибо, – развел руками Брейн. – А железо выдержит?
– Выдержит. У новых тачек такого запаса нет, а это – карета. Другая автомобильная эпоха, тогда запас прочности делали, как в авиации.
42
Спустя четверть часа Брейн уже катил на обновленной карете, намеренно добавляя оборотов на прямой и входя в повороты с легким заносом, чтобы проверить, что представляет собой новая подвеска.
Машина радовала. Да, в резких поворотах она срывалась в занос раньше, чем прежде, зато неровности проходила куда спокойнее и на прямой разгонялась как ракета.
Брейну эти покатушки были в удовольствие, а висевшим за ним «хвостам» – не очень. Им приходилось то и дело разгоняться, потом тормозить, уходя в занос, передавать объект партнерам и мчаться куда-то по диагонали через квартал, чтобы где-то там снова подхватить объект у партнеров.
Покатавшись, Брейн обнаружил подходящую норку – и в какой-то момент «хвосты» потеряли его в промышленной зоне.
Они прошли второй раз, третий, обмениваясь сообщениями, однако карета инспектора будто испарилась.
Брейну доставляло удовольствие слушать их стоны на стареньком полицейском пеленгаторе, который он нашел в кабинете Лефлера.
Когда «хвосты» сдались и уехали, Брейн распаковал узел, переоделся в бомжа и, выбравшись из-под полуразвалившегося ангара, направился в сторону Заводского пустыря, до которого было километров пять.
С собой только пистолет и пара обойм. На ногах спортивная обувь для кроссов. Она выглядела слишком новой, но Брейн намеревался перемазать ее грязью перед входом в зону ответственности.
Пока он ковылял, подтягивая ногу, мимо него несколько раз проносились автомобили незадачливых «хвостов». Но – потеряли, значит, потеряли, и Брейн благополучно добрался до границ Заводского пустыря и еще до подхода к ним заметил нескольких условных коллег, которые тащились в том же направлении, чтобы добыть при известной удаче хоть какой-то дури.
По мнению Брейна, он выглядел ничуть не лучше их, однако воняли они, конечно натуральнее.
«В следующий раз что-нибудь придумаю», – решил он, вливаясь в редкий поток наркоманов и попрошаек, стремившихся на круг, где иногда случались чудеса и можно было без денег что-то добыть.
– Чучу… Чуччу… Чуччу…чу…
Это было первое, что услышал Брейн, влившись в поток.
– Чучу меняю… ю… Меняю чучу…
– На что меняешь? – спросил Брейн, поравнявшись с субъектом, выглядевшим как метрдотель приличного отеля, пролежавший в канаве пару недель.
– На все… Чуча меня больше не забирает… Совсем…
– Много чучи?
– Два фунта…
– Я возьму за деньги. Продашь?
– Не вопрос. Восемь чаков…
– Два чака, – предложил Брейн.
– Забирай, – легко согласился «метрдотель», и Брейн подумал, что предложил много: два чака – это было все, чем он располагал.
Сделка совершилась быстро, и Брейн продолжил путь, имея под рукой два фунта чего-то, что называлось «чуча».
Его вполне могли обмануть и никакой чучи не существовало, однако он предпочитал танцевать от печки – то есть работать с тем, что у него было.
– Чучу надо? – спросил Брейн, когда с ним поравнялись два бывалых нарика.
Они прошли, никак не отреагировав.
– Чуча… Чуча… – начал повторять он, имитируя походку того нарика, что продал ему товар.
До границ Заводского пустыря оставалось метров пятьдесят, когда рядом с ним нарисовался какой-то заросший бородатый клиент.
– Чучу кнокаешь? – спросил он, впившись в Брейна парой черных глаз.
– Ну… кнокаю понемножку… – признался Брейн.
– Я возьму чучу. У тебя скока?
– Два фунта.
– Возьму за десять чаков – больше не проси.
– Ну… Налик предоставишь?
Заросший-бородатый показал билет на десять чаков. Брейн развернул пакет с чучей.
– Годится, – сказал покупатель и сунул в руки Брейну билет, а сам выхватил пакет с товаром и исчез.
По мере продвижения Брейна к центральному месту торгов количество предложения и спроса все увеличивалось.
Теперь у Брейна было десять чаков, однако он понятия не имел о том, каким товаром тут торгуют.
– Куплю! Куплю немедленно! – начал предлагать он.
– Возьму на десять чаков не глядя!
– Срочно товара на десять чаков!
Это ни к чему не приводило, и Брейн уже подумал, что нужно просто снимать информацию и сидеть тихо, как вдруг его едва не сбил какой-то чужак.
– Что у тебя?! – быстро спросил он.
– Десять чаков, – признался Брейн.
– Годится! – воскликнул чужак и рванул прочь, сунув Брейну какую-то сумку и забрав десятку.
Спустя пару секунд в Брейна ткнулась морда какого-то охранника.
– Что!!?! – проорал он. – Где!?! Куда побежал!?!
– Да пошел ты, – ответил Брейн, и охранник умчался, а за ним, топоча тяжелыми ботинками, унеслось еще с полдюжины помощников.
Какое-то время Брейн толкался среди толпы, которая становилась все плотнее по мере продвижения к центру.
Наконец, ощупав для начала содержимое сумки, он решился в нее заглянуть и обнаружил пластиковые упаковки с изображением какого-то стоявшего на задних лапах зверя.
К сожалению, названия товара Брейн не обнаружил, поэтому постарался незаметно сунуть сумку за пояс, оставив себе один пакет для маркетинговых целей.
Заметив какого-то в меру потертого широкоплечего парня, который переходил от одного посетителя к другому, Брейн двинулся в его сторону. Они встретились взглядами, и незнакомец негромко спросил:
– Что продаешь?
– А что надо?
– Я… – незнакомец огляделся. Он был напряжен, а значит, делал что-то запрещенное – то ли торговал не тем товаром, то ли прокручивал большой оборот. – Я все беру. Мне для дела.
– Вот… – произнес Брейн, на мгновение разжимая кулак.
– Ага, – кивнул незнакомец и опять огляделся. – Сколько хочешь?
– А сколько не жалко?
Незнакомец недоверчиво взглянул на Брейна и криво усмехнулся: он подозревал провокацию.
– Ну, сотню дам.
– Хорошо. У меня семь таких.
– Да? – удивился незнакомец и снова огляделся, однако глаза его теперь блестели от возбуждения.
– Да, – подтвердил Брейн.
– С собой?
