– В противном случае эти остатки пошли бы маршем на фронт, – задумчиво произнес полковник.
– Ну, в конце концов какая-то часть все равно отправится на фронт, сэр, мы же с вами реалисты. Но есть возможность выбрать из этих процентов кое-что, я уверен в этом.
– Но контрразведка их не утвердит, – напомнил полковник.
– Сэр, – майор Мансер улыбнулся. – Ну что мы, будем спешить с отчетами контрразведке?
– Не будем, – согласился полковник.
– Не будем, а к тому времени, когда они замучают нас сначала запросами, повторными запросами и наконец угрозами, прибудут новые пополнения в кадровый резерв и мы опять что-то получим. И потом контрразведка у нас в Циппельмене…
– А до него полтысячи километров, – кивнул полковник. – И за последний год они к нам ни разу не приезжали, хотя и выставляли письменные претензии.
5
В одиночестве Брейн провел в комнате уже трое суток, а в городке, казалось, остановилась всяческая жизнь. Он еще надеялся, что появятся солдаты в броне – ну хоть какое-то развлечение, но те больше не прилетали, и все боевые действия в соседних долинах успокоились.
Не были слышны залпы по вечерам, и больше не зажигалось оранжевое зарево на изломах лесистых гор.
Сходив на ужин, Брейн взял побольше батончиков, упирая на зеленоватые и бежевые, которые считались десертными.
«Десерт, блин», – усмехался про себя он, когда набирал добавку.
В этот раз ради развлечения он даже решился попросить у персонала столовки воды, но те посмотрели на него как на ненормального, однако когда он уже уходил, его нагнал старший в кухонном наряде – худощавый канзас с совершенно бесцветными глазами – и спросил:
– Слушай, воды у нас никогда не бывало, но если тебе так нужно, я могу достать «девять-девять запятая девять». Это мусс самой высокой очистки. Нам он поставляется для того, чтобы мы могли делать хорошее мороженое, когда прибывало высокое начальство.
– Постой, какое мороженое? У вас все подается в стандартных брикетах, то есть батончиках.
– Ну разумеется. Все питание только по стандартам, однако мейдеры выпекают батончики, в особенности фруктовые и молочные, такими, какие ингредиенты в них загружаются. Я имею в виду чистоту ингредиентов.
– То есть… Вы делаете разный вкус?
– Я поясню на примере, – сказал канзас, и видно было, что эта тема ему интересна. – Например, если мы загружаем в качестве агента-растворителя мусс «шестьдесят-пять запятая пятнадцать», получается один продукт. Если мы в качестве агента-растворителя добавим «девять-девять запятая девять», получаем совершенно другой продукт, но и тот и другой формально являются одним и тем же питательным батончиком четвертого десертного класса.
– Я понял, – сказал Брейн.
– Ну так что?
– Да, я возьму, – ответил Брейн. – Ну, хотя бы попробовать надо.
– Хорошо, подожди, – сказал старший и убежал, а вскоре вернулся с пластиковой бутылочкой грамм на восемьсот. – Вот, держи.
– Спасибо, – поблагодарил Брейн.
– Бери-бери, другой бы у меня ни за какие деньги это не получил, но мне тебя хочется утешить. Парень ты вроде приличный, хоть и нестандартный. Не то что основной контингент – бывшие наркоманы или беглые преступники. Но вот сидишь уже не один день, и тебя никто не вызывает. Хочется как-то поддержать тебя, так что бери и пользуйся.
Брейн поблагодарил еще раз и отправился к себе в пустой корпус.
В полной тишине съел еще несколько десертных батончиков, предполагая этим скрасить свою скуку. Потом запил хваленым муссом, который действительно очень напоминал воду, но только напоминал.
Чтобы больше ни о чем не думать, Брейн умылся, почистил зубы и лег спать. Он понимал, что чем быстрее уснет, тем быстрее закончится еще один скучный день, а наутро, возможно, начнутся какие-то перемены.
После «водных» процедур Брейн уснул легко: он уже начал приноравливаться к здешнему климату и распорядку. Он бы спокойно проспал до самого утра, однако среди ночи его разбудил какой-то посторонний звук, да и сон приснился странный: Брейн бегал по катакомбам, а в руках у него был тусклый фонарик и какая-то дубина. Во сне ему угрожала опасность, и Брейн то и дело касался пояса, где должен был находиться пистолет, но пистолета не было – оставалась одна дубина, и оттого он чувствовал себя в этом сне очень неуверенно. А еще эта темнота и тусклый фонарик.
А тени наступали со всех сторон, Брейн поворачивался то влево, то вправо, готовый нанести разящий удар, но враг тянул время и не нападал.
В конце концов Брейн проснулся и, открыв глаза, по едва заметному сиреневому оттенку темноты в окне понял, что до подъема еще часа четыре.
Он полежал еще немного, но никак не мог избавиться от навязчивого чувства беспокойства, а еще он вспомнил, что разбудил его посторонний звук, как будто кто-то скребся под дверью.
Это могла быть кошка или крыса, но ни тех, ни других здесь не водилось.
«Кошки им не нужны, потому что нет крыс. А крыс извели какими-нибудь высокотехнологичными препаратами», – подумал Брейн.
Он сел на кровати и стал прислушиваться. Да, ему не показалось: в коридоре кто-то двигался. Брейн весь превратился в эдакий разведывательный бот – его натренированный аппарат восприятия и интуитивного анализа тотчас нарисовал фантастическую картинку.
Тот, кто издавал такие звуки при движении, должен был сильно сутулиться, иметь когтистые лапы – оттого при ходьбе они издавали такой звук. А еще вот это – что-то непонятное, как будто тащили кабель по песку: Брейн как-то участвовал в реконструкции военного городка, и они таскали такие вот кабели по прибрежному песочку. Звук, конечно, не тот, но похожий своей непрерывностью, не то что чередующиеся шаги.
– Ужас какой, – пробормотал Брейн и, поднявшись, прокрался к двери и, помедлив еще, резко ее распахнул и выглянул в коридор.
Но что толку? Там была абсолютная темнота. В отсутствие основной массы постояльцев электричество здесь экономили. Да, Брейн помнил, что включатель находится возле входа в корпус, однако поди доберись до него, если тут в темноте кто-то посторонний.
Дверь крепилась на новеньких магнитных подвесах, а потому не издавала ни звука, однако Брейн был уверен, что неизвестный заметил его появление.
Эхо комнаты за спиной сбивало тонкое восприятие, и Брейн вышел в коридор и притворил дверь.
Видимо, нарушитель видел в темноте не очень хорошо, а может, видел, но решил действовать. Брейн снова услышал отчетливое шарканье, а вот звук волочения исчез. Может, он волочил оружие, а теперь им замахнулся?
Справа от Брейна был тупик и двери четырех неиспользуемых номеров, а слева были еще пять комнат, поворот налево – и еще штук двадцать комнат. А в торце коридора – окно.
