Баба Надя хлопотала у печки, напевая что-то себе под нос. Она сняла с головы компресс и вообще чувствовала себя намного лучше. На завтрак она готовила домашнюю лапшу с мясом и грибами. Сушеные белые грибы варились со специями на медленном огне, наполняя дом умопомрачительными запахами, а баба Надя тонко нарезала раскатанное на доске желтое яичное тесто.
Горский и Лида проговорили до самого утра. Обсуждали, почему оловянная ложка не захотела превратиться в золотой слиток. Жаль, конечно, но что поделаешь?
Лиде хотелось любви, но Сергей выглядел таким подавленным, таким расстроенным, что ей было совестно лезть к нему с поцелуями и ласками.
– Грибами пахнет! – сообщила она, принюхиваясь. – Есть хочешь?
Он отрицательно покачал головой. Ему ничего не хотелось. Совсем ничего! Такого опустошительного, полного, сокрушительного поражения он до сих пор не испытывал. Как будто обрушился дом, который он строил всю жизнь, и раздавил его под своими обломками. Не хотелось ни о чем думать, говорить, не хотелось ничего чувствовать.
– Лида! – спросил он. – Ты помнишь запах лилий и тот долгий, бесконечный сон?
– Ты что? – испугалась она. – Неужели, получить это золото для тебя важнее всего? Важнее меня? Нашей жизни?
– Нет, конечно, – вздохнул Горский, обнимая ее. – Это пройдет. У меня такое ощущение, что я снова провалился в подземелье… Должно пройти время, прежде чем мы выберемся на свет.
– Знаешь, что это за ложка, которую мы расплавили? – сказала она, стараясь отвлечь Сергея от мрачных мыслей. – Как-то давно, еще до войны, к Марфе пришел один человек. Он сказал, что сильно болен и жить ему осталось немного, а он еще не нашел женщину, которой дал обещание. Он попросил Марфу продлить ему жизнь, если это возможно, а он за это отдаст ей самое дорогое, чем владеет. Марфа его вылечила…
– Чем же он ее отблагодарил?
– Он ей дал ту самую оловянную ложку!
– Ложку? – удивился Сергей. – С какой стати?
– Видишь ли, тот мужчина был дворянин, аристократ. Уходя на первую мировую войну, он расстался со своей невестой… Потом революция, все смешалось. Его семья эмигрировала, а он все искал ее, искал…
– Свою невесту?
– Да.
– А при чем тут ложка?
– На перроне, когда эшелон уходил на фронт, его девушка захотела погадать, какая судьба их ждет. За станцией, в сквере, как раз расположился большой цыганский табор. Позвали старую цыганку, черную, как трубка, которую она держала в зубах. Она предсказала много плохого, – разлуку, плен, тяжелую болезнь…
– У тебя в вещмешке лежит ложка, – сказала она офицеру. – Эту ложку дала тебе твоя нянька, на счастье. Она дважды спасет тебе жизнь. Но это еще не все! Эта ложка – станет источником несметных богатств. Когда-нибудь она поможет раскрыть тайну золота…
Офицер не поверил цыганке, но все сбылось именно так, как она предсказала, – и плен, и разлука. Дважды ложка задержала осколок, спасая его от ранения, которое могло стать смертельным.
– Значит, и про богатства, и про золото, – правда! – сказал тот человек. – Видите на ложке зазубрины? Это от осколков. Цыганка не могла обмануть!
И Марфа ему поверила, взяла ложку и всю жизнь тщательно хранила ее.
Горский вздохнул и провел рукой по лбу. Ему казалось, что у него жар.
– И все-таки, цыганка ошиблась! – сказал он задумчиво. – Ложка нас подвела!
В дверь постучали.
– Входите! – крикнул Горский.
В комнату вошел улыбающийся Никита.
– У меня предложение! – заявил он, усаживаясь на сундук. – Пока баба Надя не уморила нас своим завтраком, есть шанс развлечься.
– Какой? – лениво поинтересовался Сергей, вставая и потягиваясь.
Он так и прилег, не снимая спортивного костюма, и теперь был вполне готов для недалекого путешествия.
– Бриться обязательно?
– Нет, – ответил Никита. – Надевай куртку и пошли.
– Куда?
– Я с вами! – решительно сказала Лида, вылезая из-под шерстяного одеяла. Она тоже была в свитере и спортивных штанах.
Они вышли во двор, залитый утренним солнцем. Сияние снега покрывало все вокруг серебряной дымкой. Черные стволы елей покрылись инеем. За ночь протоптанную ими тропинку слегка замело.
– Пошли! – Никита махнул рукой в сторону сторожки.
– Зачем? – удивился Горский.
Ему не хотелось возвращаться на место проигранной битвы.
– Надо посмотреть, что там произошло.
Никита решительно зашагал впереди, Лида и Горский потянулись за ним, то и дело спотыкаясь и ворча. Брести по лесу в такую рань казалось им сомнительным развлечением.
До сторожки добрались значительно быстрее, чем вчера ночью; дверь тоже открыли без хлопот. Внутри пахло перегоревшим углем, железом, дымом и керосином. Печка успела остыть; на ее краю все так же стояла форма с расплавленным оловом.
– Она уже остыла? – поинтересовался Никита, прикасаясь. На ощупь все оказалось чуть теплым. – Идите сюда!
Лида с Сергеем переминались с ноги на ногу, не решаясь подойти.
– Может, не стоит?
– Ну, как хотите! – весело согласился Никита, переворачивая форму.
Горский побледнел от злости. Он решил, что Никита издевается над ним, смеется над его неудачей.
– Не вынимается!
– Стучи сильнее!
Горский решил принять участие в игре. Как застывший металл может вывалиться из формы, в которой его расплавляли? Кажется, это делается по-другому. Есть такая техника, как отливка…
– Готово! – воскликнул Никита. – Здесь не действуют законы физики, друзья мои!
Он завернул слиток в носовой платок.
– Хочешь, чтобы все еще раз посмеялись? – мрачно спросил Горский. – Кусок дурацкого олова…как результат моей не менее дурацкой выдумки!
– Больше нам здесь делать нечего! – Никита старался не замечать сарказма, звучащего в голосе Сергея. Он понимал его состояние.
Сторожку закрыли. Лес вокруг стоял сказочно прекрасный, с веток шумно осыпался снег. Под ногами поскрипывало. От мороза горели щеки.
– Смотрите! – сказал Никита, останавливаясь и поворачиваясь к своим спутникам.
Он достал из кармана слиток и развернул его. На широкой мужской ладони лежал нестерпимо сияющий в солнечных лучах кусок золота…
– Не может быть! – Горский задохнулся от волнения. – Дай мне!
Он взял в руки слиток, осматривая его со всех сторон. Блестящее, чистое, настоящее золото! Горский почувствовал это сразу, как только взял его в руки. Сомнений никаких! Но как это возможно? Ведь вчера…
