Он поднялся, с почтением поклонившись королеве-матери.
– Ваше Величество, прошу простить, но меня ожидают неотложные дела государственной важности. Всегда к вашим услугам, ваш покорный слуга.
С пренебрежением кивнув д'Эпернону, кардинал, так же бесшумно как появился, вышел из кабинета.
По лицу королевы пробежала легкая дрожь, свидетельствующая о борьбе с одолевающей её яростью, стремящейся вырваться наружу. Она с нечеловеческими усилиями подавила в себе приступ нахлынувшей желчи, и все же до конца не в состоянии скрыть неистовства, произнесла:
– Что ж, кардинал, вы сами сделали свой выбор, теперь берегитесь.
Тем временем Ришелье, преодолел расстояние от Лютневого до Оружейного кабинета, где и застал монарха в компании маршалов де Ледигьера и де Бассомпьера, а так же королевского шута, беспечного л'Анжели, обнаружив всех четверых за довольно странным занятием.
Здесь, прежде чем продолжить наш рассказ, хотелось бы сказать несколько слов о двух замечательных людях того времени, достойных не просто упоминания на страницах нашего скромного повествования, но и более подробного знакомства с ними, теми кто несомненно вошел в анналы истории, оставив глубокий и неоднозначный след.
Восьмидесяти двух летний, Франсуа де Бонн, сын нотариуса, обладавший недюжинной смелостью и талантами полководца, в своё время, невзирая на происхождение из третьего сословия1, утвердил себя в качестве предводителя гугенотов в провинции Дофине, за что снискал благосклонность Генриха Наваррского, в то время ещё не взошедшего на престол и не принявшего католицизм. Впоследствии, на службе уже у короля Генриха, де Бонн водил в бой его армии, сначала против католиков, во время религиозных войн, а затем против испанцев, за что был возведен в ранг Главного маршала Франции. За безупречную службу, геройство, проявленное во время многочисленных баталий, и преданность династии Бурбонов, Франсуа де Бонн, был почтен титулом -герцог Ледигьер, и вошел в историю, как последний коннетабль Франции2. После смерти Генриха IV полководец сохранил верность его сыну Людовику XIII. Будучи обласкан во время регентства Марии Медичи, когда и был удостоен герцогства, стоял за королевскую власть и старался удерживать своих единоверцев – гугенотов, от восстания. Прельщённый посулами правительства, он в 1622 году переметнулся в католичество и выступил против гугенотов, находящихся, в то время, под предводительством, своего непререкаемого лидера – герцога де Рогана.
Не менее примечательной фигурой, являлся и другой маршал, которого этим вечером мы застали в Оружейном кабинете Лувра, в обществе короля и Ледигьера. Франсуа де Бассомпьера, маркиза д,Аруэ можно, без преуменьшений, считать выдающейся личностью своего времени. Этот красивый ловкий сорока шести летний мужчина, балагур, повеса и бретер, расточительный и великодушный, весь погрязший в долгах и случайных любовных связях, интересен ещё и тем, что представляет собой одну из наиболее типичных фигур французского светского общества, того времени.
Бассомпьер происходил из старинной лотарингской дворянской фамилии. Воспитывался с братьями в Баварии и Италии. Двадцатилетним юношей попал ко двору Генриха IV и скоро сделался любимцем короля, который уже в 1610 году произвел красавца маркиза в полковники. Его первыми военными кампаниями были савойская в 1600 году, и турецкая 1603. После окончания строительства Пале-Рояль, д,Аруэ обзавёлся одним из роскошных особняков, окружавших площадь, где, во времена славного Анри3, коротал свои дни в праздности и попойках.
После смерти Генриха Великого, Бассомпьер своими учтивыми манерами приобрел расположение его жены, королевы Марии Медичи, принявшей регентство и поставившей его, в 1614 году, командовать швейцарскими наемными войсками. Тем не менее, при несогласиях, возникших между Марией и её сыном Людовиком XIII, он принял сторону короля и немало содействовал низвержению флорентийки. В награду за это Бассомпьер получил от Его Величества маршальский жезл, а затем был назначен посланником в Испании, впоследствии в Швейцарии, выказав себя прекрасным дипломатом.
Вступив в кабинет, через распахнутую лакеем дверь, перед глазами кардинала, открылась следующая картина: Людовик увлеченный комментариями Бассомпьера, кружил вокруг огромного мушкета, под взыскательным взором Ледигьера, восседавшего в массивном кресле опершись на резную деревянную трость, и равнодушным взглядом л'Анжели, расположившегося здесь же на полу, выбирая из серебряного таза, наполненного вишнями, плоды покрупнее, внимательно осматривая каждый из них. Убедившись в безупречности выбора, шут отправлял вишню в рот, после чего отделив языком мякоть от косточки, намеревался плевком, угодить окостеневшей сферой в раскрытое забрало рыцарского шлема, времен Франциска Первого, лежащего рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Его Величество, вместе с маркизом, внимательно, с видов знатоков, коими они, бесспорно и являлись, рассматривали так называемую «двойную аркебузу», привезенную из Швейцарии Бассомпьером. Сия «диковинка», вышедшая из цехов оружейников Зуле, являла собой тяжелый мушкет, закрепленный цапфами на деревянном каркасе, на колесиках. Длина грозного оружия не превышала семи пье4, при длине ствола в пять пье, и калибром около дюйма. Людовик не мог отвести взгляда от мудреного колесцового замка, вызвавшего у него если не восторг, то, определенно, повышенный интерес, не ускользнувший, впрочем, от глаз марщала.
– Такими вот «монстрами», Ваше Величество, уставлены крепостные стены на проклятом «языке дьявола»5 в чертовом Берне! Следует признать, что при осаде, за счет дальности стрельбы, эти мушкеты весьма эффективны.
Самодовольный маршал, провел кончиками пальцев по безупречному сверкающему стволу, после чего, заметив перемены в лице монарха, вынужден был обернуться. На пороге, в молчаливом величии, стоял кардинал. Не обойдя вниманием присутствие министра, король произнес:
– Вы как всегда вовремя Ришелье! Вот, полюбуйтесь, какое чудо нам преподнес в дар месье де Бассомпьер, надеюсь даже вас, это не отставит равнодушным!
Окинув скользящим взглядом грозное оружие, кардинал сдержанно восхитился.
– Изумительно, Ваше Величество! Я никогда не сомневался в том, что господин маршал, как никто другой знающий ваши слабости, способен отыскать ту вещицу посредствам которой сможет, непременно, доставить удовольствие Вашему Величеству.
Он преклонил голову, улыбнувшись Бассомпьеру. Людовик с горечью подчеркнул:
– Слова, слова…они нужны лишь для того, чтобы скрыть свои мысли. Вас же, господин Ришелье, в этом, вряд ли, кто либо, сумеет превзойти.
Исполненный покорности, кардинал вновь склонил голову. Безошибочно определив тонкость момента, в разговор вступил Бассомпьер:
– Быть может господин кардинал, хотел бы дать более подробную оценку сему, на мой взгляд, совершенному оружию?
Смешок превосходства воина над священником, прозвучал в вопросе маршала. Ришелье улыбнулся, заметив:
