Здесь нам придется вновь, пуститься в, возможно, весьма докучливые пояснения и подробности, без которых наше повествование, увы, попросту рискует потерять внятность. И вот сегодняшняя встреча, возбудившая в Тома Франсуа безумное любопытство и безудержную тревогу, тем более, что являлась категорическим исключением из правил, чему найпервейшим подтверждением было личное пресутствие господина Тристана, рискующего быть замеченным в обществе своего повелителя, в одном из городков Савойского герцогства, что было весьма небезопасно для секретаря, узнай его парижский синьор о подобных свиданиях. Все дело в том, что граф де Суассон, с некоторых пор, начал представлять значительный интерес для Тома Франсуа, так как последний, имел честь, четвертого апреля, сего года, взять в жены прелестную Мари де Бурбон-Конде, графиню де Суассон, приходившуюся родной сестрой, упомянутому Людовику де Бурбону, графу де Суассону. Этот брак дал возможность Тома Франсуа к собственным титулам прибавить достоинство князя Кариньяна, и получить некоторые иные перспективы, связанные с женитьбой на представительнице одного из состоятельнейших родов французского королевства, а значит сулящие подобным родством приимущества. Но не всякие брачные узы, даже самых знатных фамилий, несут обилие денег, земель и замков. И если об этом не пекутся первые лица в роду, то не редко за дело беруться их вассалы, желающие пополнения казны суверена, надеясь на прямые вливания в их собственную машну, словно по закону сообразующихся сосудов. Но сейчас, как показалось метру Тристану, что и вызвало его срочнейший приезд, для благополучно развивающихся событий, сулящих могущество и достаток князю и его свите, появилась одна весьма существенная угроза.
Общеизвестно, что огромное наследство графа де Суассона, являвшегося так же графом Клермона и Дрё, впрочим как и любого другого дворянина, после женитьбы, и рождения знатных отпрысков, по законам королевства, в случае его смерти, переходит к детям и жене. Именно этот пикантный вопрос, откровенно говоря и являлся главной причиной сегодняшнего сбора. И всё бы ничего, если бы, граф, в своё время расчитывавший взять в жены одну из дочерей короля Генриха или дочь и наследницу, герцога де Монпансье, после ловко подстроенных козней, лишившись этих возможностий, и доведенный сим до отчаяния, не объявил во всеуслышанье об «Обете безбрачия». Сие обстоятельство, вполне устраивало как младшего сына Карла Эммануила, герцога Савойского – Тома де Кариньяна, так и его супругу, сестру де Суассона, Мари де Конде. Тем более, что занять пристол герцогства Савойи, Тома, девятому ребенку в семье, казалось весьма призрачным. Таким образом, если граф де Суассон, будет верен своему обету, и уйдет в иной мир не зачав наследника, все его состояние переходит к сестре Мари и её мужу Тома де Кариньяну. Именно так обстояли дела, на время пребытия в Аннеси, Тома Франсуа.
Оказавшись в сопровождении де Ферроля, в одном из темных казематов замка Иль, князь, направил взор прекрасных карих глаз на затаившегося в темном углу, в складках просторного балахона мужчину, стараясь получше разглядеть того, кто верно служит ему, но кого за время тех немногочисленных, коротких встречь, выпавших на их долю, так и не удалось рассмотреть. Низенький, тщедушный человечик, завидев вельмож, поднялся на ноги – хотя разницы в росте сидящего и стоящего, оба дворянина так и не заметили – поклонившись благодетелям. Не дожидаясь внимания синьоров, он вновь укрылся в тени сырого угла, под зарешеченным окном, откуда доносилась прохлада и слышался плеск искрящейся на солнце воды.
Усевшись в одиноко маячившее в пустынном помещении кресло, де Кариньян, снав перчатки и шляпу, взглянул на графа. Тот, как будто ожидал лишь команды принца, обратился к гостю, который словно норный зверек, маленькими черненькими глазками, следил за ними из полумрака.
– Метр Тристан, потрудитесь изложить суть дела, которое, на ваш взгляд, может представлять интерес для Его Высочества.
Из угла донеслись странные звуки, будто тот, кого уполномочили говорить, что-то дожовывал во тьме.
– Мне стало известно…
Наконец произнес человечик, казалось, разговаривая ни с кем-то конкретным, а, скорее, с самим собой.
– …что женщина, одна из фрейлин королевы Анны, носит под сердцем плод – отпрыск графа Суассона.
Тома сузил глаза, его скулы проявили движение, выказывающее явное недовольство. Не дождавшись от принца ни слова, Ферроль властно промолвил:
– Продолжайте.
– Имя сей особы Инесса де Лангр, виконтесса де Шампо.
Так же равнодушно и монотонно произнес Тристан.
– Она является приспешницей мадам де Шеврез, которая и помогла укрыться виконтессе в Нормандии, в аббатстве Амбуйе, где есть приором, вернейший человек герцогини, господин Туртора.
– А зачем вы всё это рассказываете мне?
Раздраженно вымолвил принц.
– Я полагаю, Ваша Светлость, следует вмешаться, и вспороть живот этой девке де Шампо. А так же уничтожить бастарда де Суассона, ведь не исключено, что граф, вдруг, признает мальца, что тогда будет с вашими денежками?
Было вполне заметно, когда князь вскочил с кресла, он едва подавил в себе неприязнь к сему маленькому жалкому негодяю. Искривив уста в ненавести и отвращении к тому, кто преодолел пол Франции, чтобы предстать перед своим повелителем в роли подлеца, князь затрепетал от ярости.
– Я готов разможжить вам череп, негодяй! Но не сделаю этого лишь в силу того, что в значительно большей степени презираю вас, чем ненавижу. Вы омерзительны, я же выше того, что бы досаждать вам! А теперь прощайте, я более не желаю ни видеть вас, ни слышать о вас!
Он резко развернулся на каблуках, устремившись в дверной проем, откуда проливался ласковый солнечный свет, тесня сырую мглу каземата. Усевшись в экипаж, де Кариньян, вручил графу, туго набитый золотом кошелек, строго произнеся:
– Расчитайтесь с ним Ферроль, дайте от моего имени сто пистолей и сделайте так, чтобы я более никогда не слышал об этом господине.
В нетерпении, раздраженный князь, захлопнув дверцу, подал рукой знак сержанту.
– Гони!
Воскликнул латник, после чего, через несколько мгновений, карета исчезла за углом бакалейной лавки.
На лице Ферроля, задумчиво взирающего в узкий проем меж домами, где копошились беззаботные горожане, шарахнувшиеся в стороны от прогрохотавшего экипажа, появилась странная, зловещая улыбка. Он, как будто за это, столь короткое время, переосмыслил слова принца, прошептав:
– Не думаю, Ваше Высочество, что ваше благородство, способно пойти мне на пользу.
Злобно ухмыльнувшись, он отбросил полу плаща, и устремился в помещение, где под мрачными сводами, ожидал метр Тристан. Оказавшись в каземате, де Ферроль устроился в кресле, которое недавно покинул принц, устремив проницательный взгляд на невзрачного человечка в черном. Не отводя глаз от секретаря, он достал из-за пояса пистолет, направив оружие на гостя.
– Простите, и прощайте друг мой, ведь приказ есть приказ.
