Артем чувствовал необычайную легкость. Ему все нравилось, – угощение, напитки, общество двух женщин, которым он ничем не был обязан. Они просто проводили вместе время: веселились, рассказывали друг другу забавные истории, шутили.
Изабелла Юрьевна открыто строила Артему глазки. Она много выпила и захотела танцевать. Динара сердилась, глядя на то, как она прижимается к Артему всем своим пышным, жарким телом. А тому хоть бы что! Доволен жизнью до отвращения!
Часы пролетели, как минуты.
– Скоро двенадцать! – опомнилась хозяйка. – Открывайте шампанское!
На миг стало тихо, и тут…наверху раздались отчетливые шаги, затем какой-то непонятный звон и шуршание, как будто по полу волочится подол женского платья.
– Тихо! – прошептала Изабелла Юрьевна, задирая голову и прислушиваясь. – Что это? Вы слышите, или мне это спьяну кажется?
Динара побледнела. Рука, в которой она держала бокал с шампанским, дрожала.
– Не пугайтесь, – улыбнулся Артем. – Люди празднуют! Танцуют, наверное…
Собственное объяснение показалось ему неубедительным. Отчего-то стало не по себе.
– Кто празднует? – шепотом спросила госпожа Буланина. – Там же никого нет! Над нами квартира Германа Борисовича, а он в больнице. У него вчера случился инфаркт!
– Мало ли? – пожал плечами сыщик. – Родственники пришли.
– У него нет родственников, – возразила Динара. – Может, это его домработница?
– Что, явилась в новогоднюю ночь в пустую квартиру и разгуливает?
– Наверное, полы рассыхаются, – предположил Артем. – Дом старый!
– Тихо…
Все замерли, прислушиваясь. В квартире наверху кто-то ходил…шуршало платье, поскрипывал паркет.
– Ой, я боюсь! – пропищала Изабелла Юрьевна, прижимаясь к Артему.
Какая она распущенная, – с неприязнью подумала Динара. Страх и ревность смешались в ее душе. Подруга стала ее не на шутку раздражать. Даже шаги в квартире Альшванга померкли перед картиной, как Артем обнимает пьяную блондинку.
Собственно, у него не было выбора, – Изабелла чуть ли не на колени ему взобралась. Не сбрасывать же ее? Пономарев привык быть вежливым с женщинами.
– Я знаю, кто это! – воскликнула блондинка. – Это привидение! Я его вчера видела! Я так и знала…
– Что?
Это было уж слишком, – «черные маги», привидения! Артему стало смешно.
– Да-да, это она, старуха…
– Ж-жена Альшванга? – дрожа от страха, спросила хозяйка. – До сих пор я не слышала, чтобы она бродила по квартире.
– Раньше топали многие: сам Герман Борисович, его домработница, его ученики, друзья, – вот мы и не обращали внимание! – возразила Изабелла. – И потом, это не покойная супруга Альшванга!
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! Это графиня…
– Послушайте! – Артем решил, что пора вмешаться, иначе Динаре станет плохо. Она и так неважно выглядела, – как будто вот-вот упадет в обморок. – Что это вам пришло в голову? Какая графиня?
– Это все он, – пробормотала Динара. – Господин Вольф…
ГЛАВА 26.
Анна Наумовна вернулась домой засветло. Ей хотелось остаться одной. Праздничный фейерверк утомил ее. Юрий проводил ее до квартиры, и они расстались. Он не посмел поцеловать ее, хотя думал об этом всю дорогу.
– Какой вы…застенчивый! – улыбнулась она на прощание. – Я устала и хочу спать. Так что в гости не приглашаю.
Она посмотрела из окна, как господин Салахов вышел из подъезда и сел в машину, как его «мерседес» исчез за поворотом. Анна Наумовна вздохнула и пошла в ванную. Горячая вода пахла фиалками: это был запах ароматической соли. Он напоминал Анне картинки прошлого, которые иногда просыпались в ее сознании…
Вода в бассейне посреди внутреннего дворика пахла фиалками. Фионика и Гликера с удовольствием плескались в ней. В самую жару они укладывались спать, а перед этим купались. Дно бассейна, выложенное розовой мозаикой, просвечивало сквозь воду.
– Кто тебя научил так красиво переплетать волосы?
– Федра! – ответила Фионика. – Она научила меня почти всему, что я умею.
– Покажешь, как укладывать пряди?
– Конечно! Смотри…
Фионика распустила длинные светлые волосы Гликеры, разделила их на несколько прядей и принялась ловко скручивать и перевивать эти пряди, а потом закрепила их на затылке. На очаровательной головке девушки получилось нечто вроде короны из волос, из-под которой свисали несколько завитых локонов.
– Красиво… – восхищенно прошептала Гликера, любуясь прической. – У меня так не получится.
– Никогда не говори подобного!-строго сказала старшая подруга. – Мы не можем себе этого позволить! Слабость и неумение – удел греческих жен. Думаешь, почему их мужья бегают к нам, осыпают дарами и добиваются нашего внимания?
– Потому, что мы красивые!
– Этого мало, Гликера.
– Тогда потому, что мы…умные.
– И этого мало!
Девушка задумалась. Она села на край бассейна, подставляя влажное тело солнечным лучам и болтала ногами в воде.
– Тебе трудно угодить, Фионика!-сказала она, глядя, как сверкают на солнце капли воды на ее стройных бедрах.
– Это очень нравится мужчинам. Когда женщине легко угодить, они не в состоянии применить как следует свои способности!
– Та-а-ак… Значит, мужчины любят нас потому, что нам трудно угодить?
– Отчасти…
– Это еще не все?-удивилась Гликера.
– Далеко не все. Думай! Напрягай свой ум, дорогая!
– Ну, еще они любят нас потому, что мы…свободны.
– Браво, Гликера! Ты делаешь успехи!-засмеялась Фионика, набирая воду в пригоршни и поливая плечи девушки.
К гетерам подошла служанка с полной корзиной рыбы, и Фионика начала объяснять ей, как нужно приготовить рыбу на ужин. Гликера вся превратилась в слух. Она ловила каждое слово, каждый жест старшей подруги, которая казалась ей настоящей Афродитой, лучезарной богиней любви.
– Пойдем в дом, – сказала Фионика, отпуская служанку. – Нужно как следует выспаться! Сон сохраняет нашу молодость!
Часто гости приезжали к ним вечером и оставались на ночь. Летние ночи стояли светлые, полные прозрачного воздуха. С моря ветер приносил запах водорослей и остывающего песка. Далеко по берегу разносился плеск весел запоздалого гребного судна, которое спешило причалить. Фионика любила ночные развлечения. Разведенный во дворике огонь, на котором жарились тушки зайцев, куски оленя или рыба, поднимал к небу снопы красных искр. Служанка разливала вино в дорогие серебряные кубки. Звенели цикады…
