И капитан водил, беспощадно надавливая, подшлемником по лицу, поочередно высвобождал руки из петель лыжных палок и отогревал за пазухой. В общем, занятий хватало. А тут еще смотри вперед и под ноги…
Так они добрались до хутора. А почувствовали его издали. Попов дождался, когда его догонит командир, и прошептал:
— Дымком тянет.
Командир удивился, как могло принести дым, ведь почти безветренно, лишь изредка застой воздуха нарушают слабые порывы западного ветра. И порывами не назовешь, разве дуновениями. Видимо, хватило одного дуновения, донесшего дым до этого места, где дым рассеялся, но не настолько, чтобы охотник не смог его учуять. Тогда командир подумал, что финны все-таки остановились на ночевку в лесу, развели костер.
Его бойцы и до этого на походе не разговаривали и старались передвигаться как можно тише. Говорили во время перекуров и то вполголоса. Теперь необходимость в звуковой маскировке возрастала десятикратно, капитан шепотом передал по цепочке назад, чтобы — ни звяка, ни хруста, ни кашля.
Последнюю гранату Попов обнаружил как раз неподалеку от выхода из леса на огромную поляну, да нет, на целое поле, окружающее хутор.
А на карте хутор не отмечен. Карта у капитана была с собой, карта комиссара, с которым Шепелев ехал вместе в кабине грузовика. По ней ближайшее поселение отсюда в тридцати километрах на северо-запад. Плохо, однако, поработала военная разведка накануне войны.
Вид жилья подействовал на всех так, как не подействовали бы сейчас двести граммов водки с горячими щами. Люди ожили, их спины распрямились, в движении их темных силуэтов почувствовалась готовность штурмовать хутор с неистовостью викингов, лишь бы овладеть стенами, крышей, деревянными полами и, конечно, печью.
Капитан тоже ощутил прилив сил. Еще и оттого, что все прояснилось. Вот они финны, их логово, там же, конечно, склад их оружия и боеприпасов. Они дошли.
Бойцы подходят к хутору
Света не видно, как, собственно говоря, и должно быть. Главный вопрос — выставлен ли часовой, один ли он. Скверно, что между лесом и хутором широкое открытое пространство. Из-за него луна из союзника превращается во врага.
Шепелев и старшина Зотов, сливаясь белыми масхалатами, натянутыми поверх полушубков, с сугробами, рассматривали темное одноэтажное строение. Дом и прилегающие к нему постройки окружала изгородь, словно черной полосой на белом ватмане прочертившая на снегу прямоугольник. Часовой или часовые, если и был выставлены, ничем себя не выдавали.
— Ничего, — прошептал капитан и передал Зотову бинокль. Старшина смотрел долго, но с тем же успехом, что и командир.
— Нельзя всем, — старшина наконец оторвал окуляры от глаз. — Один сперва должен. Я пойду.
Капитан кивнул. Да, если где-то притаился часовой, то группой выходить на открытое место нельзя, заметит. Бежать на лыжах вообще нельзя ни в коем случае, надо ползти. Снять часового — и тогда можно нормальным ходом подобраться к дому остальным. Скорее всего, старшина для выполнения задачи подходит лучше других.
Остальные восемь бойцов отряда расположились поодаль, в ложбинке, сидели кто на корточках, кто на лыжных палках. Лева высвободил ноги из креплений и лег спиной на лыжи.
Шепелев и Зотов вернулись к ним. Все собрались вокруг командира, придвинулись как можно ближе. Капитан объяснил ситуацию и к чему им надлежит готовиться.
— Кто из вас может ползать по-пластунски с лыжами и оружием? — горячо зашептал лыжник Ильинский. — Я умею. Разрешите мне? Я тренировался.
— А часового снять? — спросил старшина.
— Сниму, силы хватит.
— Да тут не в силе дело.
— Пойдет Ильинский, — принял решение командир. — Мигнете два раза фонариком от дома, когда будет можно. Не спешить. Не рискуйте, дождитесь, когда часовой сам приблизится к вам. Перемещайтесь не спеша, главное, незаметно. Мы прождем, сколько потребуется.
Командир замолчал, посмотрел на старшину Зотова.
— Значит так, — начал Зотов. — Доставай из мешка бинт. Обмотаешь им винтовку, снимешь подшлемник и обмотаешь лицо. Вещмешок оставляешь здесь. Лыжи возьмешь у товарища капитана Хромова, они у него почти белого цвета. Держи мой нож, это финский, им лучше будет. Дай сюда твою голову, покажу, как снимать.
Старшина одной рукой подхватил Ильинского под подбородок, вздернул его вверх, ладонью другой руки быстро чиркнул по шее.
— Впечатляет, — потер шею Ильинский.
— Ну, кажись, все. Если что пойдет не так, зарывайся в снег, держи дверь под прицелом, пока мы не подоспеем. Ну, с богом, парень…
Дождались. Довольно быстро. Два раза моргнул фонарик. Хромов, лежавший рядом с Шепелевым, хлопнул капитана по рукаву.
— Вижу, вижу, — прошептал Шепелев. — Вперед. Прежним порядком. Очень быстро.
«Ощущеньице неслабое, — думал Жох, с ненужной силой втыкая палки в снег и невольно пригибаясь ниже. — Одного проснувшегося автоматчика, вышедшего поссать на крыльцо, будет достаточно, чтобы положить нашу шайку веселыми очередями». Одно дело сгинуть в славной потасовке, а совсем другое лечь простреленной мишенью, которая может еще немножко побегает перед этим по чистому полю, крича «атас и шухер!» Дом, казавшийся из-за деревьев таким близким, приближался невыносимо медленно. Наконец, когда они прижались к его стенам, Жох облегченно выдохнул. Получилось чересчур громко, и вор увидел перед своим носом кулак старшины.
«Никого» — показал крестообразным скрещиванием рук лыжник Ильинский, поджидавший отряд прямо на ступеньках крыльца. И опять же жестами дал понять, что дверь заперта.
Но то, что внутри есть люди и эти люди пришли сегодня вечером — в том сомнений у капитана Шепелева не было. Тем более Попов, которого капитан подозвал к себе, это подтвердил движением губ, сложившихся в слово «тут». То, что окна закрыты ставнями, они увидели, когда огибали дом, подбираясь к крыльцу. Значит, финны не выставили часового, положившись на сюрпризы в виде проволоки с гранатами, но в доме засели надежно, как в крепости. Ничего не остается, как устроить им засаду на улице. Ночь кантоваться придется на воздухе. Или в одном из хуторских сараев. Где-то кудахчут куры, вот можно к ним, там потеплее, чем в сугробах. Выходит, остались, не ушли в тыл хуторяне, надумали, значит, партизанить. Черт, хорошо они собаки не держат, вот можно было попасть. Да кто ж знал, что еще кого-то не убрали из полосы обеспечения. По донесениям, с которыми доводилось знакомиться капитану Шепелеву, финны эвакуировали жителей предполья, а те эвакуировали свои хозяйства еще в середине ноября, когда только забрезжила угроза войны.
Значит так, куда-нибудь в сарай, часика два отдохнуть, погреться, а с приближением рассвета занять позицию напротив крыльца, зарывшись в сугробах. Когда-то же они выйдут из дому.
