Резина маски, как вата в ушах, заглушала звуки. Вряд ли удастся расслышать крики с финской стороны. Притом что и ветер в другую сторону. Да и не требуется дожидаться этих криков.
Капитан не стал откреплять от кожуха ствола двуногую сошку. Снежный бруствер снимал необходимость приподнимать ствол. Шепелев упер деревянный приклад пулемета в плечо, смягченное толстым шерстяным бельем, гимнастеркой, фуфайкой, полушубком и белой финской маскировочной курткой (выйди он в таком виде к врагу, в финской маскировке и с их «ручником» наперевес — сразу ведь не пристрелят, только после того, как поговорят). Шепелев положил ладонь в перчатке на пистолетную рукоятку управления огнем. Сдвинул предохранитель. Поместил палец на спусковой крючок. Потом вспомнил, что в отличие от пулемета Дегтярева на финском «Лахти» имеется переключатель режима огня. Огонь одиночными ему совсем не нужен. Капитан положил пулемет на бок (все-таки чужое оружие есть чужое, на ощупь его не знаешь), отыскал «переводчик», установил его в переднее положение. Теперь готово все. Готовы должны быть и остальные бойцы, кому его первая очередь послужит сигналом.
Капитан вдавил спусковой крючок. Запрыгал, застучал в плечо упор приклада. Пламегаситель украсился дрожащим, оранжевым, демаскирующим пулеметчика венчиком. Пулемет в ушах, заткнутых резиной, стрекотал громкой швейной машинкой. Капитан не вглядывался стеклянным противогазным глазом в секторный прицел, заводя в него мушку и совмещая с целью. И цели-то не было видно, цель лишь предполагалась. Капитан глядел даже не на ствол, а на деревья внизу под холмом. Поводя пулеметом, он рассылал пули веером. Короткая очередь поверх верхушек, длинная в кроны, в хвою, опять короткая под стволы. Под пулями вздрагивали лапы, сбрасывая с себя снег, летели на землю сломанные ветви. Пулям не суждено было пролететь заложенные в них три километра. Скорее всего, на расстоянии от двухсот до восьмисот метров они просто утонут в сугробе или вонзятся в древесный ствол.
Удобное оружие сочинили финны, подумал капитан. Так вот захватил подсумок или вещмешок красноармейца, высыпал из них патроны и пополнил боезапас. Удобное для обеих сторон. Захватил ранец или рюкзак финна и все то же самое. Взаимообмен
[27].
Быстро расстреляв два двадцатипатронных магазина, капитан вставил новый и отложил пулемет. Вытащил из заранее развязанного и положенного рядом вещмешка ракетницу.
Стих пулеметный треск, забивавший прочие звуки. Слух некоторое время отходил, отдыхал от него, отказываясь воспринимать что-либо еще. Впрочем, капитан и так уже видел в своем секторе обстрела поднимающиеся там и сям снеговые облака. Их происхождение он мог с легкостью объяснить всем желающим. Минные разрывы. Заработал гладкоствольный миномет итальянского производства, подбрасывающий в воздух немецкие осколочные мины, заряжаемый русским старшиной Зотовым. Тот самый миномет, из которого расстреливали нашу колонну, остановленную подрывом моста. Операция «Бумеранг». «Я возвращаю ваш портрет».
Пулемет Лахти-Салоранта
Ракетница была уже заряжена. Капитан поднял ее над головой и надавил на спусковой крючок. Сигнальный пистолет дернулся в руке, когда из толстого ствола с сильной отдачей и шипением вышибло так называемую звездку с воспламенительным составом. Звездка должна превратиться в звезду уже на подъеме и яркой, видимой и за семь километров вспышкой добраться до своего звездного девяностометрового пика. Какого цвета выйдет рукотворная комета? Верхний пыж сигнального патрона был окрашен в красный цвет. По здравому разумению, и гореть должно красным. Впрочем, полюбоваться на звезды в утреннем небе капитан еще успеет. Пока же Шепелев, опустив голову с нахлобученной на резину с хоботом ушанкой («вот уж идиотский вид, хорошо, начальство меня не видит»), быстро перезаряжал ракетницу: нажал на стопор, «переломил» ствол, вставил в него следующий сигнальный патрон. Для разнообразия и большего впечатления капитан подобрал для второго выстрела патрон с зеленой окантовкой. И послал второй сигнал, предназначенный, как и первый, исключительно финнам. Взгляд на небо. Первая, красная звезда, тускнея, скатывалась вниз, вторая еще взбиралась по воздушной горке, разгораясь изумрудным огнем.
А теперь начинается самое интересное, сообщил сам себе Шепелев. Он сунул ракетницу за поясной ремень, стянул горловину вещмешка, забросил — «тяжелый, гад» — на спину и под прикрытием холма понесся, широко размахивая пустыми руками, на новую позицию. Он слышал разрывы, слышал их и слева и справа, с ними перекликались пулеметные трели. Отлично, отлично. Капитан спустился к основанию холма, просочился сквозь стайку осин и опустился на снег на краю небольшой полянки. Еще раз взглянул на небо. Там полыхала желтая звезда. Ответ с другой стороны леса. Ответ товарища Ильинского. У него была вторая ракетница. Обе перекочевали в арсенал их отряда из шюцкоровских запасов. Одну нашли на хуторе в трофейном ранце, другую извлекли из лесных ящиков. И обе предстояло употребить не по прямому назначению.
Пока в небе догорала над минно-гранатными разрывами, сотрясающими лес, еще одна недолговечная звезда, не могущая не вселить тревогу (ведь что это такое как не сигнал одного подразделения другому, мол, мы начинаем наступление боевыми порядками по всему фронту, начинайте одновременно с нами, или что-либо еще в том же духе, чем грознее предположение — тем лучше), капитан вытащил из вещмешка пятикилограммовый ящик с отбитым на нем белой краской трафаретом «16 Stuck Eihandgranaten 39»
[28].
Отстегнул защелку, откинул крышку. В 16 гнездах-клетках покоились 16 обещанных трафаретом гранат, в специальном отделении ящика лежали шестнадцать трубок, и поверх них — латунная гильза. Что это за хреновины такие, доходили общим отрядным умом. Этим же умом, вертя, крутя, пробуя приладить и споря, обнаружили связь между ящиком, сигнальным 26-милиметровым пистолетом системы Вальтер и отъемным прикладом. Оказалось, хитрую штуку выдумала немчура и продала, а, может, подарила финнам. Но вот испытать приспособление не могли. Оглашать лесную тишину в окрестностях хутора старика Ярви выглядело, по меньшей мере, неосторожным. Испытывать предстояло командиру и в условиях боя.
«Не хорошо получится, — думал командир, присоединив приклад и вложив в пистолетный ствол латунную гильзу с двумя отверстиями в центре, — если это хозяйство рванет в руке. Не хотелось бы». Под такие мысли он ввинтил трубку в гранату, выдернул из трубки шплинт, мешающий вставить трубку в ствол. Ввел трубку в ствол. Граната продолжило дульный срез яйцевидным наростом. Командир поднял собранное устройство, приставил приклад к плечу. Ну, бог не выдаст, свинья не съест…
