— Что-нибудь фамильное. Вроде талисмана.
— Допустим. Тогда, — капитан провел пальцем по зубцам, — как объяснить свежие царапины с обеих сторон, как не тем, что им что-то отпирали.
Капитан Хромов пожал плечами.
— Ну, какой-нибудь очередной склад в лесу. Думаешь найти?
— Зацепок никаких. Карта чистая, без пометок. А человека, от которого мы могли что-то узнать, хотя бы с помощью жестов и рисунков, ты расстрелял.
— Это был враг, Шепелев, — лицо Хромова вмиг посуровело, заиграли желваки. — И он сопротивлялся.
— Кстати, по поводу этого человека, — спокойно продолжал капитан. — Тебя не смутило, что он как-то легко поддался на детскую уловку Левы?
— Ты думаешь, Лева соврал и… — Хромов, прежде чем продолжить, повернул голову в ту сторону, где старшина Зотов и сержант Коган сейчас набивали трофейными 9-милиметровыми патронами магазины и диски пистолетов-пулеметов «Суоми».
— Да нет, — поморщился капитан. — При чем тут Лева, он молодец как раз. Я говорю о том, кто купился на Левкину игру. Если отбросить тот вариант, что ему попался не самый глупый, не самый доверчивый финн, что остается? Что поверить в Левкину лабуду, он мог только в одном случае — если в этих местах действительно действуют немцы в составе «шюцкоровских» отрядов. Или даже отдельная германская группа. И финн об этом знал. Его предупреждали об этом, или он сталкивался здесь с немцами уже во время войны. Поэтому не особенно удивился и быстро поверил. И еще немецкое оружие в большом количестве. В том числе и такое, о каком мы до этого не слышали. Я понимаю, что оно могло попасть сюда как угодно, но что если попало самым простым способом — из рук в руки.
— По-моему, ты сочиняешь, капитан, — Хромов хлопнул командира по плечу. — И потом… Ты хочешь ползать по лесам в поисках немцев вместо того, чтобы наконец выполнить приказ, — он ткнул Шепелеву в область сердца, она же область нагрудного кармана гимнастерки, — прибыть в расположение и распоряжение.
— Я вам объясню, товарищ капитан, что вы и без меня должны понимать, — Шепелев отстранил руку Хромова от груди и перешел на командирский тон, показывая тем, что последующие фамильярности будут пресекаться. — Думать надо на каждом шагу и над каждым шагом. Смотреть по сторонам и думать. Все вместе. Чтобы не совершать необязательных, поспешных и легкомысленных поступков. И чтобы не пропустить того, что мы просто не имеем права пропустить. На любую, как вы говорили, ерунду надо обращать внимание. Тогда не прошляпим и что-то серьезное.
Шепелев уже расхотел говорить с Хромовым о найденных в блокноте странных рисунках. Не получится беседы. Хромов надулся на командирские интонации (с которыми я, может, переборщил, подумал Шепелев) и толкового обсуждения не выйдет. Потом как-нибудь.
— Я вовсе не собираюсь ползать по лесам в поисках, мы пойдем по прямой в расположение и распоряжение, но…
— Эй! — послышался сильный голос. — Эй, это мы, мы! — кричал еще не видимый за деревьями Жох.
Жох и Попов принесли еще одну гильзу со сплющенным дульцем. С фамилией «Чекунов» на листке внутри нее. Третья латунная гильза упала во внутренний карман командирской гимнастерки, тихонько звякнув о корпуса двух предыдущих…
Глава одиннадцатая
Металлолом
Тактический успех лишь тогда бывает подлинно решающим, если он достигается в стратегически правильном месте.
Хельмут Карл фон Мольтке (1800–1891) — германский военный теоретик, фельдмаршал, один из идеологов германского милитаризма. Многие его идеи легли в основу немецкой доктрины блицкрига.
1
— Ох, как мне это надоело! Кукушку из меня сделать хотите, да?
— Не ворчи, парень, надо так надо. Что поделаешь, если ты самый ловкий, понимаешь.
— Не льсти, старшина, не девка, чай.
Жоха подсадили, он уцепился за нижнюю ветку, подтянулся, упираясь ногами в ствол, получил сверху порцию снежного дождя и взял первый рубеж могучей, вековой сосны. Стоя на первой, толщиной с ногу человека, ветви, отряхнул себя, удерживаясь одной рукой за верхнюю ветку, и продолжил восхождение.
— А и нету их, выдумки это все насчет «кукушек», — сказал старшина, следя за уверенно карабкающимся к верхушке бойцом.
— Ты про финских снайперов говоришь? — уточнил капитан Хромов, пользуясь остановкой и закуривая.
— О них. Выдумки.
— Так значит наши газеты врут? — спросил Хромов, внимательно сквозь дым наблюдая за старшиной.
Старшина не учуял в вопросе какого-то подвоха, спокойно разъяснил насчет газет:
— Не то чтобы совсем врут, а введены в заблуждение. Да если даже просто хорошенько покумекать и то станет ясно, что не будут сидеть снайперы на деревьях, — Зотов оторвал взгляд от Жоха, повернулся к Хромову и к стоящим вокруг остальным бойцам отряда. — Во-первых, холодно. Куда как лучше в снежной норе, не продувает, снег тебе вроде одеяла. Во-вторых, бабахнешь ты разок с дерева и тем, значит, выдаешь себя, надо уходить. А пока уходишь, то есть сползаешь в ста фуфайках с сучка на сучок, тебя запросто могут двести раз подстрелить. В-третьих, любое пустяковое попадание, даже царапина и ты спелой грушей падаешь с дерева, ломая себе все что получится, оружие летит в сугроб.
Заговорив о падениях с дерева, старшина оглянулся на сосну. Но с Жохом пока обстояло благополучно. Он подбирался к середине великанской сосны. Удостоверившись, что все проходит путем, старшина достал портсигар.
— Так я не услышал ответ, наши газеты, по-твоему, врут, сознательно вводя в заблуждение? — повторил Хромов уже тоном стальной требовательности.
Старшина извлек папиросу, хлопнул крышкой портсигара, покачал головой, дескать, ну, что тебе неймется. Потом снова заговорил:
— Что я не знаю, можно подумать, откуда пошла эта сказка! Знаю, конечно. Разведчики рассказывали. От них, кстати, и пошло. А было так, — в голосе старшины зазвучали былинные интонации, и папиросу он разминал неторопливо, будто гусли настраивал. — Еще в начале войны приехал на передовую спецкор газеты «На страже Родины», их там много всяких перебывало. Ну, и давай пытать разведчиков, чего и как. Те честно отвечают, так, мол, и так, но чувствуют, огорчен военкор, чего-то другого ему хочется, поразукрасистей. Ну, и один балагур разыграл его. Выдумал с ходу тут же о «кукушках». Дескать, сидят, подлые, в лесу, проходу от них нет. Потом товарищам он объяснил, как ему в голову пришли эти птахи. Военкор ему воробья напомнил, маленький, прыгает вокруг и чирикает без умолку. Ну, воробьем же снайпера не назовешь. Короче, корреспонденту понравилось. Написал о «кукушках», да так живо у него получилось, что в других газетах подхватили. Вот и понеслось.
Командир увидел по изменениям в лице, что Хромов заводится и, зная его въедливость, которой края может не быть, разговор пресек:
— Так, тихо. Хватит байки травить. Он забрался, вспугнете еще.
