— Не быть тебе боксером, командир, — слышит Шепелев голос Жоха. Унтера оттаскивают от Шепелева, командир поднимает голову и первое, что видит — любимую выкидуху вора, которую тот вытирает о штаны. Кровь размазывается по белой маскировочной ткани.
— И борец из тебя хреновый, — добавляет Жох. — Ты лучше просто командуй. А Попа к медали представлять придется, командир, хоть он и Левку изувечил. Слушай, а есть такая медаль «За проявленную дурость, приведшую к победе»?..
Если бы не Попов, то выстрелы бы были. Правда, Жох, внимательно наблюдавший за командиром, понял его замысел, еще до того, как тот заорал «Давай!» и вмазал финну по хлебальнику. И боксерский прием капитана совпал с прыжком Жоха к солдату, около которого вор находился. Леня не стал мудрить, а положился на привычную его ладони выкидуху, которую прятал в рукаве. Пружина выбросила лезвие из корпуса ножа как раз перед тем, как острие вошло в глаз врага. Жох свободной рукой вырвал из рук солдата оружие — не дай бог, в агонии надавит на спусковой крючок — и уж потом вытащил окровавленную выкидуху. И едва успел отскочить в сторону, поскальзываясь и падая…
А Леня не успевал вырвать оружие у того солдата, который находился к нему ближе других. А хотел именно вырвать, не дать произвести выстрел, а потом уж как получится. Нож попробовать достать. Он метнулся к солдату, уже осознавая, что не успевает. Когда его остановил, отбрасывая в сторону и перегибая пополам от невыносимый боли, могучий удар в левый бок чем-то огромным и тяжелым.
Попов и сам не мог бы сказать, как такое ему пришло в голову. И устрашающе рычать он не собирался. И вообще ничего не приходило в голову. Само как-то так получилось, что он перехватил полутораметровый и десятикилограммовый «ручник» за конец ствола и, размахивая им как дубиной, побежал вперед. Почему-то из горла выхлестнуло рычание.
Попов не видел, как удлинились лица финских солдат, как, с запозданием преодолев телесный столбняк, пальцы вошли в спусковые скобы, как стали разворачиваться стволы. Попов не обратил внимания на то, что приклад пулемета «Лахти», описывая очередной круг, въехал сзади в левый бок сержанта Когана. Для Попова существовали в те мгновения лишь два темных вражеских силуэта. И он пришел в себя тогда, когда фигур в том месте, что косой рассекало только что его орудие, не стало. Попов увидел вражеских солдат на полу, Леву — тоже на полу. Попов оглянулся — как раз в тот момент, когда Жох перерезал горло финскому унтер-офицеру…
— Чего-чего! Ребро ты ему сломал, дуболом, — Жох сидел на корточках возле корчащегося на полу от боли сержанта Когана. Попов стоял рядом виновато потупясь.
— Некогда, ребята, — командир скинул маскировочную куртку и стягивал белые штаны, — быстро напяливаем на себя их форму.
Один из двух финнов, которым досталось от Попова, остался в живых при сломанной ключице. Второй лежал с проломленной головой.
— Добить? — спросил Жох, показав на раненного.
— Свяжи, — приказал командир. Вор быстро связал тому руки и вставил кляп из его же, финна, носового платка, а потом присел возле сержанта Когана.
Вслед за командиром стали сбрасывать с себя одежду остальные. Кроме Левы, который от приступа боли в боку потерял сознание…
2
Когда зазвонил телефон полевой связи, капитан натягивал высокие унтер-офицерские сапоги на свои портянки и на суженные внизу серые финские бриджи. А так все было тихо — грохот, крики и стоны никто через слои бетона не расслышал и вызнавать «что происходит?» не прибежал. Теперь же, с этим звонком, ситуация менялась.
— Быстрее переодевайтесь! — Командир в одном своем сапоге, в одном финском направился к телефону. — Лева! — Командир увидел, как пришедший в себя сержант, морщась, выбирается из маскировки. — Тебе — отставить переодеваться!
— Почему? — обиженно, по-детски вырвалось у Когана.
— Никаких «почему»! — зло выпалил командир. Он сел на стол, поставив ноги на стул, положил коробку полевого телефона на колени.
— Значит, они должны были доложить о приеме гостей, — бормотал командир, извлекая трубку из углубления коробки. — Отцы-командиры, значат, беспокоятся.
Капитан отвинтил крышку микрофона и бросил ее на пол. В наушнике слышались требовательные позывные на языке, растягивающем гласные звуки.
— Нам не нужны истребительные отряды. Пусть лучше приходят недотепы-связисты.
Шепелев встряхнул трубку, из нее выскочил микрофон и повис на двух разноцветных проводочках.
— Жох, иди сюда, — приказал капитан, безжалостно отрывая один проводочек.
— Жми на эту кнопку!
Вор, не задавая глупого вопроса «зачем», вдавил черную кнопку на панели, закрывающей внутренности телефона.
То, что стал делать командир, казалось детским розыгрышем. Кнопка, которую втопил Жох, давала ток от батарей на микрофон и позволяла не только слышать, но и говорить. Говорить капитан стал следующее:
— У, а, и, и…
И произносить другие звуки, преимущественно гласные, при этом касаясь и отрывая, касаясь и отрывая зачищенный кончик провода от микрофонной пайки. В наушнике, приставленном к неизвестному уху на другом конце «полевки» должны были слышать треск, прерывание связи и отдельные звуки. Как бывает, когда где-то коротит контакт.
Наконец командир окончательно отсоединил провод и бросил трубку на стол.
— Сейчас к нам пожалуют чинить телефон. Да отпусти ты кнопку! — Командир взял со стола забытое на нем кепи с полукруглым козырьком, надел. Кепи оказалось мало в отличие от брюк и куртки, те-то были великоваты. Но мышиного цвета куртку он надел поверх родной гимнастерки из серовато-сиреневого коверкота
[48], а на финских бриджах переустановил зажимы на подтяжках.
— На, возьми, тебе как раз будет. — Шепелев отдал Жоху кепи, которое никак не натягивалось на черепушку. И прошел к двери, ведущий из этого в иные помещения финских катакомб. Приоткрыл — прямой коридор, через двадцать метров делающий плавный поворот направо. Закрыл, но оставил небольшую щелку.
— Значит так, — повернулся капитан к подчиненным. — Попов, берите пулемет. Жох, тащи сюда свой «Суоми» и захвати мой. Если их больше четырех, просто распахиваем дверь и кладем очередями. Обманка с формой, которой можно выиграть какое-то время, тут не поможет. Если четверо и меньше, попробуем обойтись без шума. Не должны же роту связистов прислать.
Леня отдал командиру его «Суоми». В оставленную щелку капитан держал взглядом поворот коридора.
Лева наконец сумел подняться с пола и поплелся к ящикам.
— Хочет взглянуть, что в них, — шепотом пояснил Жох.
— Тоже дело, — кивнул командир. — Тихо.
