Однако планирование шло далее, и 23 мая 1941 года «Ольденбург» ещё более конкретизировал идеи меморандума. Немецкие войска, согласно новой директиве, должны были блокировать поступление продовольствия из чернозёмной зоны европейской части СССР в нечернозёмные земли, включая – что оговаривалось конкретно – «такие крупные индустриальные центры, как Москва и Ленинград»
[358]. Таким образом, мы имеем документальное доказательство, что план голода для жителей города на Неве существовал уже за месяц до начала войны и за четыре месяца до установления блокады. Причём участь горожан из нечернозёмной зоны была для разработчиков плана очевидна.
«Многие десятки миллионов на этой территории станут излишними и умрут или должны будут перебраться в Сибирь. Попытки спасти население от голодной смерти поставками из плодородных областей могут осуществляться только за счёт снабжения Европы. Эти попытки помешают Германии окончить войну, помешают Германии и Европе преодолеть блокаду. Мы должны понимать это со всей ясностью»
[359].
Число «излишних» сам Бакке оценивал в 20–30 миллионов человек
[360]. Очевидно, что именно из его рассуждений эти цифры перекочевали в беседу графа Чиано с Герингом, который формально руководил экономическим штабом «Восток» и досконально знал все детали планирования.
Влияние плана Бакке на Гиммлера: СС готовы внести свой вклад
Зададимся теперь вопросом: знал ли о плане голода Генрих Гиммлер? Вне всяких сомнений. До сих пор от внимания историков ускользала важнейшая деталь: 10 июня 1941 года рейхсфюрер СС провёл с Бакке специальную встречу для обсуждения эксплуатации будущих оккупированных территорий. И как остроумно заметил Алекс Кей, хотя «Гиммлер владел птицефермой в Мюнхене в конце двадцатых, отнюдь не этот аспект был предметом их разговора»
[361]. Вскоре после этой встречи рейхсфюрер выехал на встречу с шефами СС: спустя всего два дня, 12 июня, началось то самое совещание в замке Вевельсбург, на котором Гиммлер заявил высшим чинам «Чёрного ордена», что «целью похода на Россию является сокращение числа славян на тридцать миллионов человек»
[362]. Таким образом, он озвучивал тот лимит, который сообщил ему статс-секретарь министерства сельского хозяйства.
Но кто должен был умереть: славяне или лишние рты? Что было мотивом покушения на убийство: экономика или расовые предрассудки? В ответе на этот вопрос мы солидарны с историком Алексом Кеем:
«Акцент [рейхсфюрера] на уничтожении славян показывает, что, хотя в основе плана уморить миллионы голодной смертью лежала экономическая мотивация, именно расовые соображения сняли все сомнения о допустимости такого шага. Невозможно представить подобный консенсус между военной и политической элитой по поводу французского или норвежского населения»
[363].
Пусть мы узнали о заявлении Гиммлера не из стенограммы, а со слов генерала Бах-Зелевского в Нюрнберге, прямая связь озвученной цифры с наработками штаба «Ольденбург» (9 июня его переименовали в «Восток»), а Гиммлера – с Бакке делают их более чем убедительными.
Историки, которые сомневаются в правдивости показаний Бах-Зелевского, включая Д. Жукова и И. Ковтуна, не учитывают этой связи. Не учитывают они и ряд других данных. Во-первых, позднее признания генерала не опроверг начальник личного штаба Гиммлера оберстгруппенфюрер СС Карл Вольф, который также присутствовал на совещании в Вевельсбурге
[364]. Он поправил Бах-Зелевского лишь в том, что гибель тридцати миллионов была названа не целью, а ожидаемым результатом войны, что, возможно, сильно меняло смысл фразы для Вольфа, но не для потенциальных жертв. Во-вторых, Гиммлер говорил о планах ликвидации славян отнюдь не только в Вевельсбурге. По свидетельству генерал-полковника Фердинанда фон Шёрнера, незадолго до вторжения Германии в СССР рейхсфюрер прибыл в покорённые Афины и во время обеда с офицерами оккупационной немецкой армии публично заявил, что «вскоре предстоит большая война на Востоке, целью которой является вытеснение славян из восточного пространства и колонизация славянских земель немцами. При этом он ориентировал на физическое истребление русских в случае оказания ими сопротивления во время вторжения немцев в пределы России»
[365]. Представить, что русские сдадут европейскую часть СССР вообще без борьбы, было невозможно, поэтому оговорку о геноциде как о реакции на сопротивление следует считать обычной нацистской демагогией. Это классическое оправдание принципа избыточного насилия в любой колониальной войне для завоевания жизненного пространства. В связи с этим стоит также напомнить откровенное июльское выступление Гиммлера в Штеттине, где он в своей ксенофобской манере назвал жителей СССР смесью рас и народов, «чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать, – это расстреливать без всякой жалости и милосердия»
[366]. Таким образом, как минимум три независимых источника говорят нам о Генрихе Гиммлере образца мая-июля 1941 года как об убеждённом стороннике геноцида на территории Советского Союза.
Кроме того, мы располагаем свидетельством офицера вермахта Рудольфа-Кристофа фон Герсдорфа (будущего участника покушения на Гитлера в 1944 году), который сообщил впоследствии, что в начале восточной кампании имел разговор с Францем Зиксом, командиром передовой команды «Москва» из айнзацгруппы B. Зикс говорил, что «Гитлер намерен сделать восточной границей империи линию Баку – Сталинград – Москва – Ленинград. Восточнее этой линии вплоть до Урала будет своего рода “дикое поле”. Около тридцати миллионов россиян в этой области будут уничтожены голодом, так как в неё не будут поставляться продукты… Крупные города, Ленинград и Москва, должны быть стёрты с лица земли. Ответственность за исполнение этих мер будет нести начальник СС фон дем Бах-Зелевский»
[367]. Речь шла, конечно, о том, что Бах-Зелевский будет нести ответственность не за всю эту программу, а за её поддержку по линии СС.
Совокупность имеющихся данных заставляет серьёзнее отнестись и к другим косвенным свидетельствам вроде тех, что дал на допросе в Риге в 1946 году руководитель СС в районе действия группы армий «Север» Фридрих Еккельн: «Херф сказал мне, со слов фон дем Баха, что фон дем Бах получил от Гиммлера приказание уничтожить 20 миллионов человек на территории Белоруссии и других областей к востоку от неё, по ходу продвижения немецкой армии». Историк Кристиан Герлах заметил, что под юрисдикцию Бах-Зелевского попадала Центральная Россия, а его штаб-квартира должна была в итоге разместиться в Москве. Сам генерал однажды записал, что его «земли» будут простираться от Москвы до самого Урала. Таким образом, большая часть «лесистой зоны», жители которой были обречены в первую очередь, подпадала под его контроль. Этим, вероятно, объясняется то, что именно Бах-Зелевскому досталось уничтожение львиной доли «лишних» тридцати миллионов
[368]. Нити этих планов ведут к Генриху Гиммлеру и его диалогу с Бакке от 10 июня.
