Кроме того, следует помнить, что план голода в известной степени сработал и на тыловых территориях Советского Союза. Разрушение системы продовольственных цепочек вкупе с мобилизацией мужчин-кормильцев, массовым призывом медиков и сверхнапряжением военного труда женщин и детей убивало советских граждан и вдалеке от фронта. В 1942 году голод поразил прифронтовые Вологодскую и Архангельскую области, Якутию, другие регионы Советского Союза. Очевидно, что его жертвы – это не прямые военные потери, и В.Н. Земсков справедливо указал на это
[576], но с другой стороны, умершие в тылу также входили в число тех, о ком в нацистском меморандуме штаба «Ольденбург» говорилось как о потенциально лишних; их гибель перед началом вторжения учёл и запланировал Герберт Бакке, а его стратегию всецело одобрил фюрер. Эти утраты стали следствием конкретного и ясно выраженного намерения агрессоров. Как отметил С. Максудов, «исключение из оценки таких косвенных потерь, возможно, оправдано в других странах, но неприемлемо для СССР, поскольку целью немецкой политики было сокращение советского населения любыми способами»
[577].
О сверхсмертности на неоккупированных территориях мы располагаем лишь приблизительными цифрами. Н.Н. Савченко рассчитал сверхсмертность только среди женщин, детей до 1939 года рождения и стариков – 3 340 000 человек
[578]. Однако списывать эти жертвы на ухудшение жизненных условий в тылу абсолютно некорректно, так как к тыловым территориям автор курьёзно причислил… всю прифронтовую местность, включая блокадный Ленинград. Поскольку выше мы уже посчитали умерших ленинградцев, их следует вычесть. По самым минимальным оценкам, к детям, женщинам и старикам относилась ⅔ погибших блокадников. Вычитая 940 000 из этой цифры, получаем 2 398 000. Надо иметь в виду, что отнюдь не все эти люди погибли от ухудшений условий жизни. Сталинград, Мурманск, Воронеж и другие города были осаждены и подвергались ожесточённым бомбардировкам, в некоторых развернулись уличные бои. Таким образом, часть их приходится на гражданские потери от обстрелов и разрушений.
Можно ли считать эту общую цифру полностью отражающей число гражданских жертв на неоккупированных территориях? Нет. Там сверх нормы умирали и гражданские мужчины призывного возраста, занятые в промышленности и сельском хозяйстве, демобилизованные фронтовики, а также имевшие бронь по работе, болезни или иной причине. Так, недавнее исследование О.Ю. Бушуевой установило, что в тыловой Куйбышевской области сверхсмертность мужчин призывного возраста была выше, чем сверхсмертность женщин. В 1942 году она составила среди мужчин в возрасте от 15 до 59 лет 33,4 %, а среди женщин того же возраста – 21,8 %
[579]. Следует также учесть массовую смертность заключённых ГУЛАГа в 1941–1943 годах. Мы допускаем, что общая сверхсмертность на тыловых территориях (за вычетом умерших в эвакуации ленинградцев) может составлять 3,5 миллионов человек.
Что касается погибших на территории Германии остарбайтеров, на наш взгляд, наиболее взвешенные данные привёл В.Н. Земсков – примерно 200 000 человек.
Таким образом, количество гражданских жертв на оккупированной территории оценивается в диапазоне от 7 до 8,5 миллионов, включая около 3 миллионов жертв холокоста; жертв блокадного Ленинграда – около 1 400 000; остарбайтеров – около 200 000 (только на территории Германии); гражданских жертв боевых действий на прифронтовых, но неоккупированных территориях плюс сверхсмертность в тылу (без учёта ленинградцев) и на освобождённых территориях – около 3,5 миллионов. Итого 12,1–13,6 миллиона человек. Однако, как мы упоминали выше, нацисты убили ещё около 3 800 000 советских военнопленных. Хотя пленные входят в военные потери СССР, однако следует учесть, что они погибли не на поле боя, а были уничтожены нацистами осознанно и являются жертвами преступления против человечности.
Таким образом, общее число жертв нацистского геноцида граждан СССР находят в диапазоне 15,9–17,4 миллиона человек. Эта цифра выглядит наиболее достоверной, хотя и нуждается в дальнейшем уточнении.
Кратко скажем, ещё об одном факторе убыли советского населения. Это эмиграция и оптация, то есть послевоенный обмен населением с соседними странами (самый крупный с Польшей, куда с территорий Западной Украины и Белоруссии выехали советские поляки, а в СССР въехали польские украинцы и белорусы). По подсчетам Н.Н. Савченко, на эту категорию приходится 1, 37 млн. потерь населения. Хотя это и не относится к нашей основной теме, коснёмся также военных потерь Советского Союза, требующих скрупулёзных исследований. В данный момент нам представляется, что правы те авторы, которые оценивают демографические военные потери вместе с военнопленными в диапазоне от 11,5 до 13,5 миллиона человек (С. Максудов, В. Земсков, М. Солонин). Следует учесть, что как минимум 220 000 из них – это бывшие советские военнослужащие, погибшие в рядах коллаборационистских формирований, и их скорее следовало бы учесть как потери противника. Таким образом, даже если взять верхнюю границу общих военных потерь в 13,5 миллиона, военные потери Советского Союза погибшими (без военнопленных и коллаборационистов) составляют примерно 9,5 миллиона человек (из них около 550 000 умерли от болезней, несчастных случаев и прочих небоевых причин). Аналогичные официальные потери Германии и её союзников (сильно заниженные, без точных данных по вермахту за 1945 год, без фольксштурма, гитлерюгенда и несоветских «хиви»)на Восточном фронте составили 4 272 000 человек, а с учетом коллаборационистов – 4 492 000. Таким образом, соотношение демографических военных потерь без военнопленных – 1 к 2,1 в пользу противника (и это при высшей границе советских потерь; низшая дает соотношение 1 к 1,6); по канонам военной науки это не даёт никакого повода для самобичевания. Соотношение же потерь с учётом погибших военнопленных – 1 к 2,6, но лишь потому, что СССР не собирался превращать Германию в Lebensraum для русской нации и не уничтожал немецких военнопленных намеренно. Здесь уместно процитировать профессора Гарварда Сергея Максудова, отметившего, что «меньшей цифрой немцев, умерших в советских лагерях, по сравнению с численностью погибших советских военнопленных следует не стыдиться, а гордиться, хотя это обстоятельство ухудшает соотношение военных потерь»
[580]. Таким образом даже соотношение высокой (!) реалистичной оценки советских военных потерь с минимальной (!) оценкой военных потерь противника не дает фантастических 1 к 10 и даже 1 к 5, о которых было так много написано и сказано в 1990-е годы.
Итак, основное число жертв Великой Отечественной войны – люди, уничтоженные целенаправленно, чья смерть была просчитана и учтена нацистами ещё до начала агрессии. Более того, при оглашении цифры жертв немецкого геноцида в 16–17 миллионов человек следует иметь в виду, что логика завоевания жизненного пространства не остановила бы нацистов на этой цифре.
