Затем свет вновь включился, а на всех экранах появились ряды непонятных символов.
— Знаете, что мне все это напоминает? — очень тихо спросил Чара. — Проверку системы после перезагрузки.
И словно в подтверждение его слов, пещеру наполнил глубокий мужской голос.
— Что? — не сдержался Фокус.
— Дъёк оабен с тупрали комс? — повторил голос с вопросительной интонацией.
Чара сглотнул и посмотрел на Ладу. Но промолчал, потому что вопрос прозвучал секундой ранее.
— Ты понимаешь, о чем он спрашивает? — кисло осведомился Фокус.
— Нет.
— Ты можешь управлять этим устройством?
— Не знаю! — Девушка нажала на несколько символов, но было ясно, что, занервничав, она потеряла план — даже если он был у нее — и теперь давит на все символы подряд. Наудачу.
— Значит, нет…
— Заткнись!
— Я достаточно молчал!
— Вот и продолжай!
— Дура!
— Как ты меня назвал?
Тон, которым Лада задала вопрос, должен был заставить Фокуса похолодеть. И в любое другое время так бы и случилось, но не сегодня. Точнее, не сейчас. Сейчас Фокус был слишком напуган тем, что странная пещера жила собственной, весьма активной жизнью, но никак не реагировала на лихорадочные действия Ладиславы.
— Буску хажин эдробиу каракарая ка, — сообщил голос. — Буурде мин.
В пещере загудело, и незадачливые исследователи почувствовали вибрацию.
— Ты ни черта не понимаешь! — завопил Фокус.
— Заткнись!
Обозленная Лада сложила пальцы правой руки в привычный жест короткого боевого аркана и, не глядя, послала его в наемника.
И только потом вспомнила, что магия здесь не действует.
Потянулась за пистолетом, но подкравшийся сзади Чара нанес ей мощный удар в голову.
— Зачем?! — взвыл Фокус. — Ты идиот?
— Уходить надо. — Здоровяк коротким жестом обвел гудящее помещение. — Если мы не можем ею управлять, то нужно уходить.
— Помоги! — Они подняли девушку, и Фокус взял ее на руки. — Мы не можем ее оставить!
А в следующий миг почувствовал, что его подхватывает невидимая сила…
* * *
Порой, в редкие и короткие моменты просветления, Гриба все же понимал, что увлекся и добром его скорострельное и крупнокалиберное «жертвоприношение» не закончится. Понимал, но остановиться не мог.
«Браунинг» грохотал, сотрясая и станок, и катер, а пули полудюймового калибра срезали молодые сосны и расщепляли те, что постарше и потолще; врезались в скалы, выбивали из них острые осколки, которые разлетались со столь же высокой скоростью.
Гриба превращал остров в ад. А поскольку патронов было в достатке, то «жертвоприношение» могло продолжаться очень и очень долго. И продолжалось. И Гриба испытывал нечто поразительно близкое к оргазму. Он орал в голос, наслаждаясь своей силой, топал ногами, представлял окровавленные тела и снова орал.
Он не приносил жертвоприношение.
Он просто убивал, и был счастлив.
И не смог остановиться, когда на линии огня откуда-то взялись двое мужчин, один из которых держал на руках бесчувственную девушку. Все трое — в мокрых гидрокостюмах. В глазах мужчин — растерянность.
Они появились из ниоткуда, словно кто-то вытолкнул их из магического портала, неожиданно оказавшись там, где лучше не оказываться…
Они оказались.
А Гриба не сумел остановиться.
Длинная очередь разорвала тела мужчин и девушки и швырнула их на землю.
И лишь после этого опомнившийся Гриба отнял палец от гашетки.
А опешивший Киста перевел на него взгляд и, заикаясь, спросил:
— Зачем ты убил Фокуса?
* * *
Дибич многому научился в военном училище и в самой армии, и один из ценнейших навыков, который он приобрел, звучал так:
«Другого шанса не будет!»
Как только представилась возможность — бей, стреляй, взрывай… Одним словом, не теряйся, потому что мгновенное замешательство исчезнет так же неожиданно, как возникло, ошеломление спадет, человек придет в себя и перед тобой вновь окажется хитрый, умный и жестокий враг. А вот если ты успеешь, действуя по принципу «другого шанса не будет!», то к характеристике врага добавится необычайно значимая деталь — мертвый.
Хитрый, умный, жестокий и мертвый враг.
Что очень хорошо.
И поэтому Стас научился вынюхивать, выглядывать, кожей чуять те самые важные, важнейшие секунды схватки, которые могли перевернуть ход боя. Иногда он сам не понимал, не успевал понять, почему противник потерял контроль над происходящим, но это не имело значения.
Значение имеет только победа.
Хлыст погиб, потому что отвлекся на смерть ужасного монстра. А Грибу и Кисту погубила растерянность, овладевшая ими после убийства Фокуса, Чары и Лады. Ошарашенные наемники прекратили стрелять, замерли, тупо вытаращившись на мертвые тела, и выскочивший из-за скалы Дибич резанул по ним длинной очередью. Резанул скорее наудачу, но она, капризная красавица, часто улыбается тем, кому нечего терять…
Двенадцать пуль веером прошли над катером. Три пролетели мимо, исчезнув в ладожских просторах, одна пробила стекло и застряла в стене, одна угодила в пулемет, вызвав вспышку искр, после чего с визгом вонзилась в палубу. Четыре пули прошили грудь Грибы, а три — Кисты.
У Стаса получилась на изумление удачная и весьма эффективная автоматная очередь.
— Да! — счастливо расхохотался Дибич. — Да!
И споткнулся, изумленно всхрипнув. Поднес руку к груди, несколько секунд изумленно разглядывал появившуюся на ней кровь, а затем упал.
— Первый, — прошептал Карпат и направил автомат на появившуюся из-за скалы женщину. Женщина подкрадывалась к Дибичу со спины и еще не видела, что тот мертв. Карпат медленно выдохнул, нажал на спусковой крючок, убедился, что не промазал, и удовлетворенно прошептал: — Вторая.
* * *
В этом не было ничего героического.
Ничего яркого.
Ничего честного.
Но и ничего постыдного в этом тоже не было, потому что Злобин хотел жить и готов был сражаться за свое право жить без всяких правил: бить исподтишка, стрелять в спину, подличать и… выживать. В «Энциклопедии» об этом не было ни слова, но Миша теперь знал намного больше, чем какой-то там Адмиралов. В разы больше.
Решившись принять участие в драке, Злобин обошел остров по дуге и по дороге обнаружил на камне пистолет — тот самый, который он видел в сумке, а потом, по очереди, — в руках Лады и Карины. Поднял его, осмотрел, сообразил, где находится предохранитель, и пошел дальше.
