— Убит!
— Чем?
— Вот этим! — Парень не сразу разглядел острие меча у своей шеи, а когда заметил, умолк и отвернулся. — Занятие окончено.
Юноши поблагодарили инструктора за тренировку и гурьбой отправились в раздевалку, а сам обер-воевода быстрым шагом подошел к знатной даме, что появилась в фехтовальном зале минут десять назад.
— Баронесса Властелина. — Люд отвесил фате глубокий поклон. — Рад вас видеть.
Женщина ограничилась легким кивком.
Все знали, что в домене Люблино решения принимала не жрица — ее больше интересовали интриги Великого Дома, и не барон, которого за глаза называли Тряпкой, а его супруга — железная фата Властелина. Именно ее благосклонности искали карьеристы, именно к ней приходили с самыми разными вопросами люды. И именно она стояла сейчас перед обер-воеводой.
— Ты неплохо сражался.
— Спасибо, госпожа.
— Но воин должен уметь думать.
— Да, госпожа. — Еще он знал, что фата терпеть не может болтунов, поэтому ограничивался почтительными, но короткими ответами.
— Барон говорил мне, что ты не по годам хорош в военной тактике.
— Барон необычайно добр ко мне.
— Возможно. — Властелина улыбнулась, и обер-воевода мысленно передохнул, постаравшись, чтобы на его лице не отразились бушующие внутри чувства. Он знал, что фата не любит чересчур эмоциональных мужчин. — Проводи меня.
— С удовольствием.
Обер-воевода предложил даме руку, и они медленно покинули фехтовальный зал.
— Не скрою, я слежу за твоими успехами и знаю, что ты пользуешься популярностью в дружине, — с неожиданной мягкостью прожурчала Властелина. — Тебя любят.
— Я бы не стал использовать столь сильное выражение, — пробормотал сбитый с толку люд.
— А ты любишь мою дочь, — неожиданно продолжила фата.
— Э… — Обер-воевода остановился и глубоко вздохнул. — Знаете?
— А что в этом такого?
— Поверьте, я никогда не позволял себе…
— Я не сомневаюсь в твоей честности, милый, — улыбнулась Властелина. — Иначе с тобой разговаривала бы не я, а мой владетельный супруг.
— Понимаю, — уныло протянул мужчина.
— А еще ты должен понять, что барон не вечен, рано или поздно ему придется уступить власть в домене молодому и сильному воину. А сыновей у нас нет…
Намек был достаточно прозрачен, чтобы его понял даже ос. Обер-воевода был намного умнее обитателей Лабиринта, поэтому схватил все на лету.
— Женившись на вашей дочери, я получу вашу поддержку, фата.
— И мы с мужем сделаем все, чтобы проложить тебе путь к титулу.
«Но рядом всегда будет властная теща…»
Впрочем, сейчас это не имело значения. Потому что тещи — они ведь тоже не вечны.
— Проблема в том, что ваша драгоценная дочь видит во мне исключительно друга, — без притворства вздохнул обер-воевода. — У нас прекрасные отношения, но, как бы мне ни хотелось, они не выходят за рамки приличий. Иначе этот разговор состоялся бы давным-давно.
— Знаю, — кивнула Властелина. — Она еще маленькая, мечтает о приключениях, но я надеюсь, что ее нынешняя затея станет последней: мои нервы больше не выдержат.
— Ожидается что-то опасное? — подобрался мужчина.
— Скорее всего да, и ты должен быть рядом. — Баронесса остановилась и посмотрела собеседнику в глаза. И он вдруг понял, что сейчас перед ним стояла не хладнокровная, расчетливая стерва, каковой Властелина заслуженно считалась в домене и всем Зеленом Доме, а мать, искренне беспокоящаяся о будущем дочери. — Я уверена, что, пройдя через эти испытания, вы сможете наконец стать по-настоящему близки. В смысле, я надеюсь, что моя дочь перестанет валять дурака и признается себе, что любит тебя.
— А она любит? — шепотом спросил обер-воевода.
— Если бы не любила, этого разговора не было бы, — ответила Властелина.
— Что я должен делать?
* * *
Полковник сидел в кресле абсолютно неподвижно, словно восковая фигура, выставленная Шерлоком Холмсом в качестве приманки для убийц. Но все окна были плотно зашторены, а стекла в них могли выдержать выстрел из куда более мощного оружия, чем пневматическая винтовка подручного профессора Мориарти, однако Градов понимал, что, если до него решат добраться всерьез, меры предосторожности не помогут. Один раз, возможно, спасут, но не более.
Слежку, обнаруженную сегодня Полковником, вели дилетанты: кем-то обученные, нахватавшиеся вершков, но все же дилетанты. Но сегодня была проверка: не утратил ли старый волк хватку, не стерлись ли, часом, у него клыки? Плюс нельзя исключать, что его хотят не просто ликвидировать, а нанести оскорбление: заставить принять смерть от жалких подонков, судьба которых — быть пылью под сапогами.
Клыки действительно стерлись и поредели, но не в том дело… Утратилось другое: жажда схватки и победы. Жизнь прожита, и прожита неплохо, есть что вспомнить, и Полковник не знал, чего еще можно попросить у судьбы. Разве что достойного и спокойного ухода? Он надеялся, что все произойдет здесь, что это жилье станет последним, что однажды он попросту заснет и не проснется и будет видеть сны, долгие красивые сны… Но не сложилось. Судьба поставила перед выбором: либо дать себя убить всеми презираемым тварям, либо вступить в схватку с тем, кто их отправил. Но возникает вопрос: что на кону? Неужели только право умереть в своей постели?
Если бы кто-то в тот момент наблюдал за Градовым, наверняка наблюдатель вздрогнул бы. Движение старика было резким и абсолютно неожиданным — словно ожила восковая фигура. Он взмахнул правой рукой, серебряная монета, быстро вращаясь, взлетела в воздух, упала на поверхность стола и закружилась, как маленькая юла.
Полковник неотрывно следил за вращением. Орел или решка? Вернее, учитывая, что это за монета: двуглавая птица или профиль с бородкой?
Градов не был дураком, неспособным обдумать и принять решение и доверяющим свою судьбу глупому случаю, но и монета не была простым металлическим диском, хоть и выглядела сейчас как заурядный серебряный рубль 1898 года выпуска.
Вращение замедлилось, потом прекратилось. Монета застыла неподвижно — стоя на ребре.
Ладонь легонько ударила по столешнице. Монета покачнулась, но осталась стоять. Такое случалось крайне редко, пять или шесть раз за все годы, что Полковник ею владел.
Он поднялся аккуратным тщательно просчитанным движением, чтобы суставы не откликнулись болью. Подошел к сейфу, извлек из него граненый пузырек с притертой стеклянной пробкой — не последний, на одной из полок секретного хранилища стояла целая коллекция подобных емкостей: ни дать ни взять знаменитый парфюмер бережет от конкурентов последние разработки.
На кухне достал из холодильника молочную бутылку, обычную, пластиковую, аккуратно налил молоко в глубокое блюдце и поставил в микроволновку. Самые обыденные действия одинокого старика, решившего побаловать любимца-кота.
