В подтверждение его мыслей, Анна, позвала сторожа и велела ему отправляться домой.
– Ты мне нынче не нужен, дружок, – усмехнулась она, давая парню деньги. – Считай, что у тебя выходной!
Сторож постоял посреди двора, почесал затылок и побрел прочь. Калитка захлопнулись за ним с протяжным скрипом.
«Она ждет любовника, это ясно, – задохнувшись от негодования, сказал себе Юрий. – Для чего сторожа отправила? Чтобы лишнего свидетеля не было!»
Однако время шло, стемнело, кусались комары… а Ромео все не появлялся. Анна скрылась в доме и наслаждалась покоем и комфортом, тогда как Юрий устал, заскучал и вынужден был отбиваться от назойливых кровососов. Что ж, охота пуще неволи.
«Где этот подлец, заблудился, что ли? – думал господин Салахов, почесываясь. – Ну, я ему не завидую. Анна ему покажет, что значит пренебречь ее вниманием! Она умеет себя уважать, в отличие от большинства женщин. Мужик узнает, где раки зимуют!»
Занятый охотой на паразитов, Юрий Арсеньевич он чуть не пропустил то, ради чего, собственно, и приехал сюда. Дверь коттеджа открылась, и во двор выскользнула фигура женщины, с ног до головы одетая в черное. Господин Салахов едва узнал Анну по неповторимой летящей походке и особой горделивой стати. Ее распущенные волосы разметались по плечам, переливаясь в лунном свете.
Юрий немного раздвинул ветки, чтобы лучше видеть. Его взгляд случайно упал на циферблат часов; стрелки показывали полночь. Он невольно вспомнил шутку Артема о вампирах… и поднял голову: огромная полная луна висела так низко, что ее горящий диск, казалось, был в пределах досягаемости. Если протянуть руку… Наваждение нахлынуло на Юрия слишком неожиданно, сильно и стремительно. Он испугался. Стараясь стряхнуть оцепенение, сковавшее его тело и дух, господин Салахов нашел глазами фигуру Анны, которая уже не была его женой, а превратилась во что-то призрачное и страшное.
Действительность, казалось, перешла в сон, а он не успел этого заметить, и все думал, что он в Андреевском, на Оранжерейной улице, во дворе купленного Анной дома…
Наступила жуткая, мертвая тишина. Все кругом погрузилось в дремотную неподвижность. Женщина, которую он любил, босая, с растрепанными волосами, остановилась посреди залитого лунным серебром двора и подняла руки к небу, о чем-то взывая. Она говорила громко, но Юрий не смог разобрать ни слова. Ему хотелось окликнуть ее, но язык стал тяжелым, как камень.
Женщина мягко опустилась на колени и начала шептать заклинания. Он не слышал, но словно чувствовал их – слова, заклинающие ночь, небесные светила, луну, землю, ветры, горы и реки, будто проходили сквозь него, наполняя собою и простираясь до самых звезд.
Она призывала богов леса и ночи явиться к ней. Она молила великую Гекату услышать ее и прийти на помощь…
Женщина взяла небольшую лопату и вырыла ямку. Потом она вывела из сарайчика что-то черное, жалобно блеющее. В свете луны сверкнул нож, и полилась кровь. Затем женщина наклонила над ямкой сосуд, из которого вытекла вязкая янтарная струйка.
«Мед!» – догадался Юрий.
Поверх меда полилось что-то белое, похожее на молоко.
Салахов пришел в ужас. «Она сумасшедшая! – думал он. – Я женился на сумасшедшей! Я так долго боялся за себя, что не замечал этого в другом человеке! Какой кошмар…»
Он почувствовал дурноту и прислонился спиной к забору. Никакие любовники не шли в сравнение с увиденным. Пусть бы лучше приехал мужик, и они занимались бы сексом в этом проклятом доме, чем видеть все это!
Юрий ощутил головокружение. Воздух стал быстро насыщаться какими-то разрядами, вибрациями и светом.
«Черт! Это же гроза! – подумал Салахов. – Мне просто стало нехорошо перед грозой. Такое бывает».
Небо осветилось, и он замер, ожидая раската грома. Сверкнуло еще раз, и Юрий поднял глаза. По черному звездному небу неслось что-то горящее, голубое и зеленое, как вспыхнувший изумруд… колесница, запряженная крылатыми драконами… Колесницей правила прекрасная и грозная трехликая богиня Геката.
«У меня в глазах троится! – решил Юрий, морщась и смаргивая слезы. – Это же молния. Обыкновенная молния!»
Трехликая женщина оглушительно засмеялась. В ее глазницах зияла зеленая бездна, а вместо волос клубился туман… За колесницей неслись черные собаки с оскаленными пастями…
– Девять дней и девять ночей собираются травы на берегах морей… Я призывала подземных богов Аида и Персефону… Но ветка, опущенная в медный котел, не зазеленела и не покрылась листьями и плодами… потому что не хватает главного…
Юрий больше не мог смотреть, не мог слушать. Слишком яркая луна, гром и молния, крылатые драконы и какая-то ветка, которая не зазеленела – все смешалось для него в один жуткий клубок болезненного видения, невыносимого для человеческого рассудка. Сознание покинуло господина Салахова, и он опустился между кустов, на покрытую ночной росой траву…
Сторож приоткрыл ворота и боязливо заглянул во двор. Он сразу почувствовал, что хозяйка уехала. Утреннее солнце отражалось в окнах коттеджа, золотило верхушки деревьев. Пели птицы. Роса еще не высохла, и трава казалась усыпанной бриллиантами. Но парень в телогрейке просто любовался прелестью ясного летнего утра.
Пройдя по выложенной плитками дорожке к дому, сторож подергал дверь и убедился, что она заперта. Ключи спрятаны под козырьком крыльца, как и было условлено. Значит, все в порядке. Он осмотрелся. Никого. Мужик тот, что назвался мужем хозяйки, видать, тоже укатил. А как же его машина?
Парень не спеша прогулялся через дорогу и подлеску – «мерседес» вчерашнего посетителя стоял, где и был оставлен. Что же они, выходит, оба на такси уехали? Но… Нет, все-таки странно. Эти богатые как чумные!
Сторож почесал в затылке, зевнул и потопал обратно. Он открыл дом и обошел его весь, комнату за комнатой. Ничего подозрительного. Наступила очередь подсобных помещений. Там тоже был порядок. Единственное, что изменилось – черная овечка исчезла.
«Наверное, забрали с собой, на шашлык, – догадался парень. – Конечно. Зачем же еще городским овцу держать?»
Он немного успокоился и решил полежать на солнышке. Становилось жарко. В траве и кустах жужжали пчелы, осы и жуки, по цветам порхали бабочки. Парень улегся и случайно, вскользь глянул на заросли малины. Из лопухов и крапивы торчала белая рифленая подошва. Сторож поморгал и теперь уже внимательно посмотрел в малину. Кажется, там кто-то лежит? Не может быть!
Он нерешительно поднялся, подошел и со страхом раздвинул колючие кусты. У самого забора в неудобной позе лежал господин, машина которого стояла в лесу. Мозги парня работали медленно и неповоротливо. Он долго стоял, тупо уставившись на лежащего, потом наклонился и прислушался. Кажется, дышит!
– Что же это ты, дядя, напился, что ли? – возмущенно пробормотал он, переворачивая тело мужчины на спину. – Ну, ты даешь! И чего теперь с тобой делать прикажешь?
