– Боюсь, она немного перебрала, – извиняющимся тоном проговорила Клементина, поскольку явно была виновата в странном поведении Эрики.
Она вспомнила об их более молодых годах, когда Эрика заботилась о ней, ловила такси и варила кофе, если Клементина напивалась. Странно было извиняться за Эрику.
– Вероятно, не стоило мне часто наполнять ее бокал, – сказала Тиффани. – Я потеряю право пользоваться алкогольной лицензией.
– О-о, а у тебя она есть? – удивилась Клементина.
Может быть, таково требование для стриптизерш?
Тиффани чуть улыбнулась:
– Нет, я пошутила.
У Клементины затекла рука, и она передвинула тело Руби, пытаясь устроить ее поудобнее. Судя по тому, как шумно малышка сосала палец, она засыпала, но Клементина потревожила ее, и она подняла голову.
– Холли, – машинально проговорила она, не выпуская палец изо рта.
– Она там.
Клементина указала на Оливера и Холли, которые все еще выслеживали опоссума.
Руби соскользнула с колен Клементины.
– Пока! – Она помахала Веничком и заковыляла к ним.
– Эта розовая курточка очаровательно смотрится на ней, – заметила Тиффани.
Обе они наблюдали, как Оливер наклонился, чтобы взять Руби на руки.
– Через минуту она станет жаловаться, что ей слишком жарко, – предрекла Клементина.
Она снова взглянула на Тиффани, которая почесывала шею, даже это делая эротично. Каково это – иметь такое тело, как у нее? Делает ли это автоматически человека более сексуально раскованным, потому что он заводится при одном взгляде в зеркало? Стало быть, такая женщина обречена быть стриптизершей? А бывают библиотекарши с такими телами? Конечно. Точно такие библиотекарши бывают в порнофильмах.
Эта женщина так интриговала, так приятно возбуждала ее. Отпив еще вина, Клементина перегнулась через стол:
– Можно задать тебе вопрос?
– Конечно.
– Очевидно, многие мужчины, смотревшие, как ты… танцуешь, были женаты, верно?
– Мы не заставляли их заполнять анкеты при входе. Но да, вероятно.
– Как ты считаешь, предавали они своих не очень молодых жен, оставшихся дома с детьми, когда с вожделением смотрели на потрясающую девятнадцатилетнюю девушку? Разве это фактически не измена?
– Их не очень молодые жены, вероятно, читали дома «Пятьдесят оттенков серого». Или пускали слюни, глядя на главного героя в какой-нибудь мелодраме.
– Но это все художественный вымысел.
– Я была для них художественным вымыслом.
– Верно, – с сомнением произнесла Клементина. Нет, не была. – Но ты… Ой-ой!
Неожиданно вспыхнули сотни крошечных огоньков, превращая двор в мерцающую волшебную страну чудес. Это было похоже на декорацию для постановки.
– Вот что случается, когда выходишь замуж за полоумного электрика. В это время года они включаются в полшестого, – объяснила Тиффани. – Можем включать и раньше. Эй, взгляни на своих детей.
Холли и Руби сошли с ума. Они со смехом бегали по двору кругами. Сияющие личики выражали изумление, руки тянулись к огонькам, пытаясь схватить их, как мыльные пузыри. С ними бегал Барни, виляя хвостом и радостно тявкая. Оливер смотрел на них, засунув руки в карманы и счастливо улыбаясь.
В павильоне вновь появились Вид и Сэм, нагруженные подносами с едой. Тиффани и Клементина встали, чтобы помочь им.
– «И сказал Господь: да будет свет!» – проговорил Сэм. – Надо попросить Вида прийти к нам и сделать что-нибудь с нашим унылым задним двором. Девочки ведут себя так, будто раньше не видели электричества.
Оливер подошел к столу.
– Так об этом угощении ты говорил, Вид? – неловко спросил он. – Как это называется?
– Кремшнита. Подожди. Немного подожди.
– Принес тарелки? – спросила его Тиффани.
– Эрика принесет твои красивые голубые тарелки. Она идет за нами. А если малышки не захотят десерта, у нас в морозилке есть мороженое. Но торт им, конечно, понравится.
– Тиффани, я, кажется, слышал, что здесь есть туалет, – произнес Оливер, указывая на заднюю часть павильона.
– Да, вон там, – подтвердила Тиффани.
Оливер ушел, и у стола остались стоять четверо.
– К тому же я подобрал музыку к моему десерту. – Вид вновь взял телефон. – Никакого тяжелого рока, который любит моя жена. Клементина, ты слышала про Йо-Йо Ма? – Он четко произнес имя. – Полагаю, он очень хорош.
Клементина улыбнулась ему. Он был обворожителен.
– Да, Вид. Я слышала про Йо-Йо Ма. Он очень хорош.
– О’кей, так это он, верно? И позволь сказать тебе, это звучание соответствует вкусу моей кремшниты.
Невыразимые звуки первой части Концерта для виолончели с оркестром Элгара в исполнении Йо-Йо Ма заполнили павильон. Клементина затрепетала. Это было восхитительно.
– Открыть банку с орешками в шоколаде, которую принесла Эрика? – спросил Сэм.
– О да, пожалуйста, – сказала Тиффани. – Люблю все крепкое и круглое.
– Звучит интригующе, – заметил Сэм.
– Просто люблю сладкие орешки.
– Серьезно? – поинтересовался Сэм, берясь рукой за крышку.
– О-о, хватит намеков, – проговорила Клементина.
Ее словно окатило теплой волной, потому что она уже чувствовала, как между ними возникает занятная, игривая дружба. В этих отношениях будет хорошая еда, вино и музыка, и чувственный трепет во всем, что они будут делать. Одному Богу известно, как повернется ее жизнь при наличии толики чувственного трепета.
Когда они с Сэмом в последний раз занимались сексом? Неделю назад? Нет, две недели назад. Пересекли ли они линию финиша? Нет. Холли попросила «стакан воды, пожа-а-алуйста!». Она невероятно точно и громко отсчитывала время.
Вместо тягостного общества Эрики и Оливера у них будет беззаботная компания из шести человек. Насколько проще будет любить Эрику и Оливера, имея в качестве буфера Вида и Тиффани. Вид и Тиффани были более беспокойными, вульгарными (и богатыми), чем все их другие симпатичные, обыкновенные друзья из среднего класса. Вид с Тиффани открывали возможности. Какие именно возможности? Она не знала. Это не имело значения. Это напоминало то предчувствие превращения в подростка.
– Не понимаю, как эта кремшнита может в чем-то превзойти штрудель, – обратилась Клементина к Виду, пока ее овевала и обволакивала музыка.
Он изогнул бровь:
– Ах, Клементина, знаешь, не я один люблю трубить о себе на всех углах, как говорят. Ха-ха-ха! Да, я люблю похвастаться. Ха-ха! Я бы мог стать хорошим трубачом, потому что у меня великолепный объем легких. – Он посту чал себя по груди жестом Кинг-Конга.
