– Стараюсь не принимать близко к сердцу. Когда дети были маленькими, мы уже были экспатриантами и все было нормально, но теперь, боюсь, у меня не хватит энергии проделать это снова. В Сиднее мы хорошо устроены, и это было как гром среди ясного неба. Это случилось в среду, фактически в день информационного собрания…
Мой муж узнает о какой-то чудесной, невероятной возможности, которую нельзя упустить, или… или это какая-то чушь собачья. – Она прикрыла рот рукой. – Наверное, нельзя говорить бранные слова на территории католической школы. – Она подняла глаза. – Богу это не понравится.
– Разве у вас нет права голоса в этом деле?
Лайза обреченно подняла руку:
– Некоторые сражения невозможно выиграть, и это одно из них. Думаю, в Дубае дожди нечасты, и это уже кое-что. – Она вдруг протянула Тиффани пакет, который держала в руке. – Вот. Возьмите. Купила это здесь. Наши девочки примерно одного размера. Не хочу канителиться с возвратом денег. Магазином заведует Роксана Силвермен. Она всегда спрашивает, не похудела ли я, а у нее это пассивно-агрессивный способ намекнуть, что мне следует похудеть.
Тиффани неохотно взяла пакет:
– Я верну вам деньги.
– Нет! – возразила Лайза. – Возьмите так. Я настаиваю. Очевидно, мы можем позволить себе потерять все эти невозвращаемые депозиты в оплату за обучение.
– Прошу вас! Прошу вас, позвольте мне заплатить…
Она поставила пакет у ног и стала доставать из сумки бумажник, продолжая держать в одной руке зонт.
– Мне пора идти, – сказала Лайза. – Удачи вам.
Повернувшись, она пошла прочь под раздувающимся от ветра зонтом.
– Что ж, спасибо вам! – прокричала Тиффани.
Лайза в ответ махнула зонтом и продолжала идти.
Тиффани смотрела, как она уходит. Прозвенел звонок, и из ближайшего здания донесся гомон девчачьих голосов, напоминающих крики чаек. Чаек с приятным выговором девочек из частной школы.
Она стала думать о муже Лайзы.
Муж Лайзы был вежливым мужчиной с тихим голосом. Он одобрял ее учебу в университете. Ему больше всего нравился ее наряд школьницы – форма в зеленую и белую клетку, очень похожая на ту, что лежала в целлофановой обертке в пакете, который она сейчас держала в руке, – ту самую, что носила бы его дочь, останься она в этой школе. Муж Лайзы пил «Бейлиз» с молоком. Девичий напиток; она, бывало, дразнила его из-за этого. Муж Лайзы, бывало, засунет ей под подвязку пухлую пачку долларов, вместо того чтобы заставлять работать за них или, хуже того, дразнить, словно доллары – собачьи галеты. А пошли они все…
Муж Лайзы несколько раз приглашал ее после работы в ресторан. Однажды он пришел на ее шоу днем, и после окончания работы они не смогли найти ни одного заведения, подходящего для ланча, поэтому он снял гостиничный номер, чтобы они просто смогли заказать еду и напитки в номер. Для Тиффани это было откровением – как можно при помощи денег решать любые проблемы. Когда что-то не ладится, достаточно взмахнуть кредитной картой, как волшебной палочкой. После обеда он вернулся на службу, и гостиничный номер в центре города остался ей на ночь. Она пригласила университетских подруг в гости. Ни одна не поверила, что она не спала с ним, но она не спала. Они просто поедали клубные сэндвичи и смотрели кино. Он был другом. Она была чем-то вроде его парикмахера, только не стригла ему волосы, а танцевала для него. Их отношения казались ей вполне нравственными.
Прошел, наверное, целый год после этого, и как-то после приватного шоу муж Лайзы спросил Тиффани своим вежливым сдержанным голосом, видела ли она фильм «Непристойное предложение». Тот, где играют Роберт Редфорд и Деми Мур? Тот, в котором Роберт Редфорд платит баснословную сумму, чтобы переспать с Деми Мур?
Тиффани видела этот фильм. Она поняла вопрос.
– Сто тысяч долларов, – не дожидаясь уточнений, сказала она.
Она установила планку достаточно низко, чтобы это было реально, но и высоко, так чтобы все это оставалось шуткой, вызовом, фантазией и не делало из нее проститутку.
«Возьмешь чеком?» – без раздумий спросил он. Это был чек какой-то холдинговой компании, и суммы оказалось достаточно для взноса за квартиру, которую она купила на аукционе, где познакомилась с Видом. Эта сумма заложила основу ее финансовой крепости.
Она всегда повторяла Виду, что никогда не спала ни с одним из клиентов – она была танцовщицей, а не проституткой, – и это по-прежнему казалось правдой. Происшедшее с Эндрю, богатым другом старше ее, было единичным случаем. Шутка. Вызов. Забавная идея. Если бы она познакомилась с ним в баре и он развеселил бы ее, она сделала бы это за две порции спиртного. Даже переспав с ним, она по-прежнему считала, что в их отношениях есть что-то целомудренное. У них был незатейливый секс в миссионерской позе с презервативом. С Видом они вели себя в постели более раскованно.
Она вспомнила об этом позже, пока они были в постели. Эндрю завел разговор о квартире с одной спальней, которая была у него в городе, говорил что-то о трастовом фонде, о выгоде при уплате налогов. До нее не сразу дошло, что он предлагает ей «благоприятную возможность», взаимовыгодное долговременное соглашение. Она вежливо отклонила предложение. Он попросил дать ему знать, если она передумает.
Примерно полгода спустя он пришел в клуб и ангажировал ее на приватное шоу. Сказал ей, что на год уезжает с семьей за границу. Вскоре после этого Тиффани защитила диплом, бросила танцы и получила первую работу на полный рабочий день.
При общении с Эндрю она никогда не думала о его жене. «А как же их жены?» – спросила Клементина в тот вечер в машине. «Жены сидят дома с детьми».
Тиффани ответила тогда, беспечно пожав плечами. Безликие жены средних лет никогда ее не волновали. Она не желала им зла. Она ничем не была им обязана. Возможно, они не обладали восхитительным телом, но у них были восхитительные кредитные карты.
Интрижка с Эндрю была ее единственной тайной от Вида. Ей не было стыдно, и она даже не считала, что это обязательно, но каждый раз за все эти годы, когда она готова была открыть рот и выдать свою тайну, инстинкт предупреждал ее: «Молчи, черт побери!» Даже такой свободный человек, как Вид, имеет свои границы, и она не собиралась выяснять, каковы они, переходя их.
Так что нет – она никогда не стыдилась того, что было у нее с Эндрю. Устыдилась только теперь, стоя под дождем с тяжелым пакетом, в котором лежала даром доставшаяся ей дорогая школьная форма, и глядя, как усталая, полноватая и разочарованная жена средних лет спешит под дождем к черному «порше». Возможно, неожиданный переезд в Дубай – это удивительное совпадение, а возможно, и нет.
Глава 71
Это случилось из-за дождя.
Если бы только дождь прекратился, Эрика не стояла бы здесь, в гостиной, в субботу утром, со стучащим в ушах пульсом, чувствуя себя арестованной. Правда, в роли полицейского выступал ее собственный муж.
