Урожай же в следующем году вышел такой, что фермеры просто не знали, куда девать дары своих полей и огородов.
Хадден лег в постель, но уснуть ему удалось далеко не сразу. В голове крутились слова старой травницы, и помимо воли инженер пытался найти скрытый в них потаенный смысл. Шторма придут раньше обычного…
А знают ли об этом навигаторы князя Руччи?
Вой за окнами постепенно стихал, и Арвел, наконец, провалился в темный тревожный сон.
Утром он встал очень поздно – полк уже позавтракал, и люди разъехались кто куда – и с тяжелой, будто с похмелья, головой. Дали нигде не было. Спросив у вестового, Арвел узнал, что госпожа уехала в город, обещав вернуться к обеду.
– Хм, – скривился Арвел, – она опять что-то задумала… ладно, а где господин Хонт?
– Убыл на позицию с капитаном Филлихом и прочими.
– А! Один я, как всегда, ничего не знаю. Несите мне завтрак, и, да! Передай его милости господину Триру – немедленно нарядить шесть солдат в качестве моего конвоя, я тоже еду в город.
Трир не стал спрашивать, куда они едут и зачем. После попытки отравления он думал только о том, как прикрыть своего командира от возможной опасности. Солдат он заставил надеть сложные и тяжелые панцири, использовавшиеся саперами при работе под огнем противника: случись пуле пробить траншейный щит, сталь такого доспеха ей уже не одолеть. Ездить в этой железяке на лошади было неудобно, однако никто даже не пискнул, прекрасно понимая, что может произойти. Арвел не просто платил своим солдатам – он берег их жизни, не жалея своего труда. После известной осады, когда порох сэкономил много крови, старые вояки считали для себя честью встретить меч или пулю, предназначенные «господину королевскому инженеру».
Ехали «роем», закрывая Хаддена со всех сторон. Если впереди показывалась тяжело груженная фура, Трир резко выскакивал вперед и заставлял возницу прижаться к обочине. В городе, на многолюдных поутру улочках, стало сложнее, но кто-то из всадников все равно держался почти впритык к Арвелу, тогда как остальные зыркали во все стороны, быстро скользя взглядом по окнам и дверям. Замки пистолетов держали на взводе.
Не доезжая двух кварталов до ратушной площади, Арвел остановился возле нарядного заведения с золотистой рыбиной над дверями. Трир вошел вместе с ним. Глянув на его серый панцирь под плащом, старший буфетчик опрометью бросился звать хозяина. Тот спустился со второго этажа, на пальцах его заметны были следы чернил – видно, проверял счета или писал деловые письма. При виде гостей, хозяин поправил большие окуляры на носу, поклонился и, едва глянув на сумрачного Арвела, тут же налил два стаканчика выдержанной настойки.
– Да будет известно вашим милостям, с полудня придет большое тепло, – вежливо проговорил он.
– Вот как? – изумился Арвел.
Он выпил свою крохотную порцию, пожевал губами и положил на лакированный подносик золотую монету.
– Еще, пожалуйста. Мне нужна ваша помощь, дружище.
Хозяин ловко подал ему стаканчик с лежащим поверху малюсеньким пирожным, украшенным кусочками засахаренной груши, и изобразил на лице озабоченность:
– Все, что будет угодно вашей милости.
– Мне нужно срочно, прямо сейчас, поговорить с кем-нибудь из стариков, которые всю свою жизнь провели в море, со старыми, знающими рыбаками. Пусть это будет кто-нибудь из старейшин почтенного цеха – ведь такие люди в городе есть, а?
Кабатчик на миг задумался, потер нос, а потом вдруг просиял:
– Я знаю, что вам делать, господа мои. Да, знаю! Если вы спуститесь в Нижний город, то есть от ратуши все время прямо и вниз, то за храмом Сайду, в переулке налево, находится старая таверна, которую держит господин Армон – все его дядья и братья рыбаки, и там, у него, примерно к этому времени дня собираются на утренний стаканчик именно те, о ком вы говорите. Вывеска у той таверны – крылатый кит, так что найдете вы ее без всякого труда!
Дорога от ратуши до храма Сайду – могучего бога, повелевающего жителями морских глубин, заняла полчаса. Доехав, наконец, до круглой площади, уставленной тележками уличных торговцев, Арвел махнул рукой, указывая на узкий переулочек, спускающийся к порту. В сотне шагов от его начала виднелась голубоватая вывеска, изображающая крылатого кита с жуткой, неестественно распахнутой пастью.
В просторном низком зале тлела, распространяя тепло, большая печь. Окна таверны пропускали мало света, и Арвел не сразу заметил компанию из пяти седобородых мужчин, сидевшую сбоку от печи за угловым столом. Двое играли в какую-то игру на круглой наборной доске, остальные потягивали вино и дымили трубками. Судя по морщинистым обветренным лицам, все они жили морем. Хадден с улыбкой сбросил плащ подбежавшему мальчишке, мотнул головой на предложение сесть у окна и направился к старым рыбакам. Те заметили его сразу, но сперва не обратили внимания – лишь когда Арвел оказался в нескольких шагах от их стола, игроки подняли удивленные глаза.
– Здравствовать вам до сотни лет, почтеннейшие, – вежливо проговорил Хадден и снял шляпу. – Не разрешите ли вы мне подсесть к вашему столу? Есть дело на пару стаканов доброй тростниковой.
Старики, казалось, проглотили языки. Они уже поняли, кто перед ними – слава Арвела далеко разнесла его имя, а о том, что защищать Кафф назначен именно он, в городе говорили с первого дня. Для простых рыбаков он был столичным вельможей, человеком куда более видным и могущественным, нежели вся местная аристократия, вместе взятая. К тому же они видели, как сел за столик у самого входа Трир, в его боевом доспехе, с мечом и пятью пистолетами на широком поясе – и это тоже добавляло волнения.
Понимая, что ситуация становится нелепой, Арвел обернулся и изящно взмахнул рукой. Буфетчик тотчас же вылетел из-за стойки с двумя пыльными кувшинами в руках, а мальчишки-разносчики подставили гостю невесть откуда взявшийся стул с высокой резной спинкой.
– Закуски для всех, – приказал Арвел, не глядя на согнувшегося буфетчика. – Лучшие настойки, и – не жалеть ничего. Я нахожусь на службе Трону, почтеннейшие, и вам надлежит об этом знать, – с этими словами он сунул руку в кошель, ловко подбросил на ладони пять золотых, а потом преподнес две монеты буфетчику на вытянутом указательном пальце, отчего старые рыбаки тихонько ахнули.
– И о чем же ваша милость хочет говорить с такими простыми людьми, как мы? – высокий дядька с пронзительно синими глазами кашлянул и отодвинул в сторону игровую доску.
– Разговор у меня вроде бы недолгий, – начал Арвел, распечатывая кувшины, – да кто знает, как сложится. Скажу сразу – мне нужен совет, и от этого совета зависеть будет многое, очень многое. Люди вы, как я понимаю, знающие, родились и выросли на этом благословенном берегу, всю жизнь ходили в море. Море – это ваши деды и ваши отцы, это ваш хлеб и ваш дом. Так?
– Хорошо сказано, ваша милость, – произнес другой, лысый и чернявый, – но чем же мы можем вам помочь? Каким советом? Все мы тут рыбаки, в делах войны не разбираемся совсем, а учить нас мечу уже, пожалуй, поздно…
