– Я потеряла единственную дочь, Рэдлин. Где еще мне было искать утешения?..
Последовавший за моими словами очередной вопрос «карающего» тоже был вполне ожидаем:
– А как же ваш муж, госпожа?
Я вздохнула… Рэдлин не хотел мне зла, но его любопытство грозило растревожить старую рану… Впрочем, лучше было ответить сейчас, чтобы избежать вопросов в дальнейшем:
– Он погиб за несколько лет до этого – я сама растила свою Мали…
В этот раз мои слова привели к тому, что Рэдлин заметно смутился и замолчал… Но потом он все же уточнил:
– Он был воином?
Вопрос «карающего» повис в воздухе среди внезапно обрушившейся на нас тишины – казалось, даже ветер перестал шуршать древесной листвой… Я же, угадав то, что так и осталось непроизнесенным, отрицательно качнула головой:
– Нет. Он был тяжело изранен разбойниками на тракте…
Услышав мои слова, Рэдлин не смог сдержать облегченного вздоха, но, заметив, что это от меня не укрылось, смутился уже по-настоящему:
– Я сочувствую вашей беде, госпожа, но в тоже время рад тому, что у вас нет причин держать зло на амэнцев… Наш глава тоже будет рад это услышать…
Вот теперь уже был мой черед вопросительно поднять брови:
– Причем тут ваш глава, Рэдлин?
В следующие несколько мгновений я смогла убедиться в том, что румянец хорошо виден даже на очень смуглой коже, а Рэдлин едва слышно прошептал:
– Глава приказал мне вызнать, не пострадала ли ваша семья во время одной из свар между нашими княжествами… И еще он хотел бы знать, не принесли ли вы, госпожа, обета полного служения Милостивой…
Услышав такие речи, я покрепче сжала узду лошади. Так вот откуда и дорогой подарок, и просьба о благословении!.. Седобородый, ну за что мне это?.. Я по сей день не знаю, что делать с влюбленностью Ставгара, а теперь еще и «карающий» строит на меня вполне понятные планы!..
Рэдлин же, заметив мое состояние, торопливо заметил:
– Не подумайте дурного, госпожа. Наш глава – хороший командир и человек чести. Он не оскорбит вас даже словом… Вся застава это подтвердит!..
Рэдлин собирался сказать мне что-то еще, но я жестом остановила его излияния и произнесла:
– То, что ваш глава – человек чести, видно каждому… Что же до остального… Я не приносила полного обета, но еду в Мэлдин не для того, чтобы принимать в его стенах гостей… У меня есть определенные обязательства…
– Я понимаю, госпожа… – Рэдлин, решив, что буря благополучно пронеслась над его головой, облегченно вздохнул, но тут же, лукаво прищурившись, добавил: – Но все-таки не забывайте хоть изредка поминать в своих молитвах главу Морида… Для вас это малость, а у хорошего человека душа порадуется… Добрый же командир всему отряду в радость!..
Я взглянула на хитреца, который после таких вот слов тут же состроил самое невинное лицо, и, не выдержав, фыркнула:
– Рэдлин – ты не «карающий»! Ты сваха!..
Ответом мне стал громкий смех четырех воинов. Громче всех смеялся, кстати, сам Рэдлин!
Ставгар
Владетель Славрад искоса взглянул на вновь и вновь перечитывающего послание Ставгара и с трудом удержался от того, чтобы не выбить пальцами по столешнице нетерпеливую дробь. Сидящий рядом Кридич словно бы и не замечал, что молчание в комнате затянулось, а вот Славраду уже приелось ожидание неведомого чего. Ну сколько там того письма: всего несколько строчек, да и почерк у бывшей лесовички, а ныне – находящейся под защитой Малики Энейры Ирташ, вполне разборчив – над каждой буквой думать не надо… Так зачем вновь и вновь пробегать глазами по скупым строкам послания – от очередного перечитывания, новые слова в письме все равно не появятся!..
Словно бы назло, по сей день досаждающая Славраду рана болезненно заныла, и Владетель заерзал в кресле, норовя устроится поудобнее… Это-то движение и заставило наконец Ставгара поднять голову.
– Ну, и что там? – поторопился осведомиться у него Славрад, но Ставгар, передав письмо Кридичу, наградил приятеля непривычно мрачным взглядом.
– Ты ведь читал его, Славрад. Зачем спрашиваешь?
Славрад, который действительно уже вскрывал письмо (частью, из любопытства, частью, из-за того, что хотел удостовериться, что Энейра не написала ничего такого, что заставило бы Ставгара потерять голову) попытался было возразить, но Ставгар просто отвернулся от него.
Это настолько разнилось с тем, как Бжестров вел себя раньше, что Славрад замолчал на полуслове… Иногда он теперь просто не узнавал своего закадычного друга, которого после размолвки с отцом словно бы подменили.
Перебравшись из отчего дома к Кридичу, Ставгар завязал почти что со всеми старыми знакомствами. Больше не было ни застолий со сверстниками из знатных семей, ни совместных гуляний, ни охот… Сплетники утверждали, что это связано с тем, что Бажен Бжестров, указав сыну на дверь за очередное неповиновение отцовской воле, еще и урезал ему денежное содержание, но Славрад доподлинно знал, что это – нелепые домыслы. Старший Бжестров не отказывал сыну в доме и ни в чем его не ограничил – у Ставгара были и кров над головой, и деньги, и дружина… Вот только находиться под одним кровом с отцом Ставгар больше не мог, а от прежнего его легкого нрава осталась разве что излишняя горячность…
Между тем Кридич, прочитав письмо, передал его обратно Ставгару и сказал.
– Не понимаю, что тебя беспокоит… Из этого письма видно, что Энейра не станет верить каждому слову матери Вероники, чтобы она не говорила о тебе или Бажене. К тому же – Ирташ искренне тревожится за тебя. Это не любовь, но, возможно, ее начало…
При последних словах Кридича на губах Ставгара появилась невеселая усмешка:
– Твои утешения ни к чему, Кридич, ведь меня сейчас тревожит не то, что Энейра не любит меня – за все это время я уже свыкся с ее холодностью и научился довольствоваться малым… А вот то, что я по-прежнему ничего не могу ей дать, кроме пустых обещаний, действительно скверно.
Славрад, лишь недавно вернувшийся из Дельконы и потому не успевший еще узнать всех новостей, озадаченно нахмурился:
– Неужто Лезмет так и не прислушался ни к твоим словам, ни к просьбам Кридича?
Брови Ставгара немедля сошлись в одну линию:
– Иногда кажется, что прислушивается… Но все его утренние колебания уже вечером пресекает мой отец. Бажен делает все, чтобы не допустить возвращения Ирташам честного имени. Порою мне кажется, что я бьюсь головой о каменную стену.
После этих, полных горечи, слов в комнате упало молчание, которое прервал опять же – Славрад. Отпив из чаши целебный настой, он поморщился, а потом заметил.
– Милость Владык переменчива. Сегодня они требуют одного, а завтра меняют свое мнение на противоположное. По дороге в Ильйо на одном из постоялых дворов я слышал, что князь Арвиген за очередную победу наградил своего Коршуна не землями или золотом, а ссылкой в одну из граничащих с нами крепостей…
