— „Смотрите, дорогие братья, — говорит Венди, указывая наверх. — Окно открыто! Вот награда за нашу веру в материнскую любовь“. И они влетели в окно, к маме и папе. Задёрнем же занавес над этой счастливой сценой, ибо перо не в силах её описать.
Вот и вся сказка. Мальчикам она нравилась так же, как и самой рассказчице. Всё в этой сказке так, как должно быть, правда? Мы улетаем, словно самые бессердечные существа (дети все таковы, но они так милы!), живём, ни о ком не думая, а потом, как только нам потребуется особое внимание, мы благородно возвращаемся домой, уверенные, что нас встретят объятиями, а не шлепками.
Так велика была их вера в материнскую любовь, что они решили: ещё немножко можно ни о ком не думать!
Но у одного из них не было этой веры, и, услышав конец сказки, он глухо застонал.
— Что с тобой, Питер? — вскричала Венди, подбегая к нему. Она решила, что он заболел, и осторожно пощупала ему живот.
— Где у тебя болит?
— Это совсем другая боль, — сказал Питер загадочно.
— Какая же? Говори!
— Венди, ты не знаешь, что такое матери!
Мальчики в ужасе окружили Питера, его волнение их напутало, и он поведал им то, о чем молчал до сих пор.
— Было время, — сказал он, — когда и я, как вы, думал, что моя мама всегда будет держать окно открытым, и я не возвращался много лун подряд, но вот наконец я прилетел домой. И что же? Окно было заперто, потому что мама совсем забыла обо мне, а в моей кровати спал другой мальчик!
Не знаю, так ли всё было на самом деле, но Питер так думал, и это их испугало.
— Ты уверен, что мамы все такие? — Да!
Так вот, значит, какие они! Изменщицы, жабы!
Значит, лучше не рисковать, подумали они. Уж кто-кто, а дети знают, когда следует уступить.
— Венди, вернёмся домой, — закричали Джон и Майкл разом.
— Хорошо, — согласилась она, крепко обнимая братьев.
— Сегодня? — вскричали, растерявшись, пропавшие мальчишки.
В глубине сердца (или того, что каждый из них называл своим сердцем) они твёрдо верили, что могут прекрасно обойтись и без мам, — это только мамам кажется, будто без них нельзя обойтись.
— Сию же минуту, — ответила Венди решительно, потому что в голову ей пришла ужасная мысль: „А что, если мама уже надела — хотя бы частично — траур?“
В своём волнении она и не подумала о том, каково сейчас Питеру, она только строго сказала ему:
— Питер, ты всё устроишь, что нужно?
— Пожалуйста, — ответил он так спокойно, будто она попросила его передать орехи.
Они и не подумали сказать: „Как жаль, что приходится расставаться!“ Если ей это не пришло в голову, то уж Питер сам ни за что этого не скажет! Но, конечно, ему было очень горько, и он так рассердился на взрослых, которые вечно всё портят, что, вылезая в своё дерево, он нарочно стал дуть с быстротой пять раз в секунду. Дело в том, что на острове существует поверье, будто стоит тебе дунуть, как тут же кто-то из взрослых умирает, а Питеру хотелось поскорее им отомстить.
Затем, отдав необходимые распоряжения индейцам, он вернулся в подземный дом, где в его отсутствие разыгралась недостойная сцена. Мысль о том, что они могут потерять Венди, привела пропавших мальчишек в ужас. Они окружили её, и в голосах их зазвучала угроза.
— Нам теперь будет хуже, чем до неё, — говорили они.
— Мы её не отпустим!
— Возьмём её в плен!
— Закуем её в цепи!
В этом отчаянном положении инстинкт подсказал Венди, к кому обратиться за помощью.
— Шалун! — крикнула она. — Защити меня!
Не правда ли, странно? Она попросила о помощи Шалуна, самого глупого из всех! Однако на этот раз Шалун показал себя настоящим мужчиной. Куда девалась вся его глупость?
— Конечно, я всего-навсего Шалун, — сказал он с достоинством, — и никто не обращает на меня внимания. Но первого, кто посмеет тронуть Венди, я проткну насквозь!
И он вытащил свой кинжал — в эту минуту солнце его славы поднялось в зенит. Мальчишки в смущении отступили. Тут вернулся Питер, и они сразу поняли, что от него поддержки не жди. Не такой он был человек, чтобы держать на острове девочку против её воли!
— Венди! — сказал Питер, шагая из угла в угол. — Я попросил индейцев пр овести вас через лес. Ты ведь быстро устаёшь, когда летишь.
— Спасибо, Питер.
— А потом, — продолжал он резко (ведь он привык, чтобы ему повиновались беспрекословно), — Динь покажет вам путь через море. Разбуди-ка её, Задавака!
Задаваке пришлось постучать дважды, прежде чем Динь удостоила его ответом, хоть она давно уже сидела на кровати и прислушивалась к разговору.
— Кто там? Как ты смеешь? Убирайся отсюда! — закричала она.
— Динь, тебе велено встать и проводить Венди! — крикнул Задавака. — Она улетает!
Конечно, Динь страшно обрадовалась, что Венди улетает, но ей совсем не хотелось её провожать, и она выложила всё, что думала, не стесняясь в выражениях. А потом притворилась, что снова заснула.
— Она сказала, что никуда не полетит! — воскликнул Задавака, ужасаясь такому чудовищному неповиновению.
Питер решительно направился к спальне этой молодой особы.
— Динь! — крикнул он. — Если ты сию же минуту не встанешь и не оденешься, я отдёрну занавеску и все увидят тебя в неглиже.
Увидят её неодетой! Этого Динь не могла стерпеть! Она тут же спрыгнула на пол.
— Кто сказал, что я не встаю?
Мальчишки между тем печально смотрели на Венди, готовую к путешествию. Они грустили не только потому, что она их покидала, но и потому, что знали: впереди её ждёт что-то хорошее, чего они никогда не увидят. Новизна, как всегда, манила их.
А Венди решила, что их волнуют более благородные чувства, и растаяла.
— Знаете, — сказала она, — если вы полетите с нами, то я почти уверена, что смогу уговорить папу и маму усыновить вас.
Приглашение предназначалось в первую очередь Питеру, но мальчишки думали только о себе и тут же запрыгали от радости.
— А они не подумают, что нас слишком много? — спросил Задавака, едва подпрыгнув вверх.
— Нет, — ответила Венди, быстро прикинув всё в уме. — Только придётся в гостиной поставить несколько кроватей. А по первым четвергам каждого месяца будем прятать их за ширмы.
— Питер, можно нам полететь? — взмолились мальчишки. Конечно, они думали, что если они полетят, то и он полетит с ними, впрочем, это их не очень беспокоило. Ради новизны дети готовы покинуть всё самое дорогое.
