Не тратя больше слов впустую, они скрестили шпаги. Поначалу трудно было сказать, на чьей стороне перевес. Питер дрался великолепно, с необычайным проворством парировал он удары. Порой ему удавалось обмануть бдительность противника и, обойдя его искусную защиту, он делал выпад, но рука его была недостаточно длинной, и он не мог вонзить шпагу в грудь капитана. Крюк, ничуть не уступавший Питеру в искусстве фехтования, хоть и не был столь проворен, своей тяжеловесной атакой принудил его к отступлению. Он уже готовился торжествовать, собираясь прикончить Питера ударом, которому когда-то обучил его в Рио сам Корабельный Повар (это был его излюбленный приём). Он сделал выпад, но шпага его пронзила воздух. Другой, третий — всё напрасно! Тогда он решил перейти врукопашную и прикончить Питера ударом своего крюка, который всё это время рвал воздух в клочья, но Питер увернулся и, собрав все свои силы, вонзил ему шпагу под рёбра. При виде собственной крови, цвета которой, как ты, наверное, помнишь, Крюк не выносил, капитан выронил шпагу. Казалось, всё было кончено.
— Ну! — закричали мальчики.
Но Питер поклонился, великолепным жестом предлагая противнику поднять шпагу. Крюк не заставил себя просить, хоть в голову ему и пришла горькая мысль, что Питер ведёт себя как человек воспитанный.
До этого момента он думал, что дерётся с каким-то дьяволом, но тут его одолели мрачные предчувствия.
— Кто ты такой, Пэн? Кто ты такой? — проговорил он хрипло.
— Я юность! Я радость! — отвечал беспечно Питер. — Я птенец, разбивший свою скорлупу!
Конечно, он просто болтал вздор; однако несчастный Крюк решил, что Питер сам не знает, кто он такой и что собой представляет, а это, как известно, отличает только самых воспитанных людей.
— Ну что ж, продолжим! — воскликнул капитан в отчаянии. Теперь он молотил шпагой, словно цепом на току; каждый её удар рассёк бы надвое любого, будь то взрослый мужчина или мальчик, но Питер порхал вокруг, будто его ветром относило от удара. Снова и снова делал он молниеносные выпады и колол врага.
Капитан совсем пал духом. Это страстное сердце не желало больше жить, оно желало только одного: увидеть, что Питер плохо воспитан, и охладеть навеки.
Внезапно Крюк швырнул шпагу, кинулся к пороховому складу и поджёг его.
— Ещё две минуты, — закричал он, — и корабль разнесёт в куски!
„Сейчас, — думал он, — сейчас мы узнаем, каков он на самом деле“. В тот же миг Питер кинулся в склад, выскочил оттуда с горящим запалом в руках и не моргнув глазом швырнул его в море.
Ну а как себя показал сам Крюк? Что ж, мы можем с радостью отметить, что, хоть он и пошёл по ложному пути, в чём мы ему ничуть не сочувствуем, в конце концов он всё же не изменил традициям своего народа. Мальчики летали вокруг, глумясь и издеваясь над ним, а он медленно отступал, отбиваясь вслепую своей железной рукой, но мыслями он был далеко. Он шёл сутулясь по спортивному полю своей далёкой юности, его вызывали к директору, он болел за футбольную команду своей славной школы. И ботинки у него были как надо, и жилет как надо, и галстук как надо, и носки как надо!
Джеймс Крюк, ты не вовсе лишён героизма. Простимся же, Джеймс Крюк! Пробил твой последний час!
Увидев, что Питер медленно подлетает к нему с обнажённым кинжалом в руке, он вскочил на фальшборт, чтобы броситься в море. Он не знал, что там его поджидает Крокодилица. Мы ведь нарочно остановили часы, пусть он лучше не знает о том, что его ждёт. Прими на прощанье этот скромный знак уважения, капитан!
Не откажем ему и ещё в одной, последней, радости. Стоя на фальшборте, он оглянулся на Питера, легко скользящего по воздуху, и знаком предложил ему бить не кинжалом, а ногой. Питер так и поступил — он пнул Крюка ногой.
Сбылась страстная мечта капитана!
— Воспитанные люди так не поступают! — закричал он с насмешкой и, довольный, упал в море.
Так погиб Джеймс Крюк.
— Семнадцать! — пропел Малыш.
Но он немного ошибся в счёте. В ту ночь только пятнадцать пиратов поплатились жизнью за свои преступления, двоим удалось спастись. Первым был Белоручка; правда, он попал в плен к индейцам, которые заставили его нянчить краснокожих детишек. Печальный конец для пирата! Вторым был боцман Неряха; он и поныне бродит в своих очках по свету и собирает скудное подаяние, рассказывая, будто был единственным человеком, которого боялся Джеймс Крюк.
Венди, конечно, в битве не участвовала и только смотрела на Питера блестящими глазами; когда же всё было кончено, она вспомнила о своих обязанностях. Она похвалила всех без исключения и, как полагается, содрогнулась, когда Майкл показал ей то место, где он убил пирата, а потом повела всех в капитанскую каюту и указала на часы, висевшие на гвоздике. И знаешь, который был час? Половина второго ночи!
Вот это да! Такого они и представить себе не могли! Можешь не сомневаться, Венди тут же уложила их спать в пиратском кубрике, всех, кроме Питера. Он вышел на палубу и долго шагал там при свете звёзд, а потом заснул возле Длинного Тома. В ту ночь ему снова снились страшные сны, он плакал во сне, и Венди крепко обнимала его и старалась утешить.
Глава 16. Возвращение
Когда на корабле пробило две склянки, все уже были на ногах. На море вздымались волны. Боцман Малыш стоял на палубе с концом в руках и жевал табак. Мальчики вырядились в пиратскую одежду, укоротив её, где нужно, чисто побрились и высыпали на палубу. Ходили они теперь по-морскому, враскачку, то и дело подтягивая брюки.
Нужно ли говорить, кто был капитаном? Задавака стал первым помощником капитана, а Джон — вторым. На борту была одна женщина. Остальные мальчики плыли простыми матросами и спать должны были в кубрике. Питер уже привязал себя к рулю, но прежде он велел свистать всех наверх и обратился к матросам с короткой речью: он выразил надежду, что они с честью, как и подобает доблестным морякам, выполнят свой долг, правда, ему известно, что на корабле собрался весь сброд, какой только был в Рио и на Золотом Берегу, а потому, если кто-нибудь вздумает ему перечить, он разорвёт его в клочки. Его суровая прямота понравилась матросам, и они ответили ему громкими криками одобрения. Последовали быстрые слова команды, бриг развернулся и взял курс на материк.
Изучив корабельные карты, капитан Пэн рассчитал, что при попутном ветре они прибудут к Азорским островам двадцать первого июня, а оттуда, чтобы сэкономить время, он решил лететь.
Кое-кому из мальчиков хотелось, чтобы „Весёлый Роджер“ стал честным кораблём, но другие считали, что лучше оставить его пиратским; впрочем, капитан Пэн обращался с ними как с псами, и они не решались даже подать ему круговое прошение. Приходилось подчиняться беспрекословно — так оно было вернее. Малышу досталась дюжина плетей за то, что он растерялся, когда получил приказ спустить лот. А пока все сошлись на том, что Питер ещё не стал окончательно пиратом только потому, что хотел усыпить бдительность Венди, и что всё, возможно, изменится, как только будет готов новый костюм, который Венди против своей воли перешивала ему из самых ужасных одеяний Крюка. Позже мальчики передавали друг другу шёпотом, что в первый же вечер, когда Питер надел этот костюм, он долго сидел в капитанской каюте с Крюковым мундштуком во рту, правую руку он сжал в кулак — и только согнутый указательный палец угрожающе торчал вверх, точно крюк.
