Джорджу показалось, что призрак короля прошел сквозь стену.
— Это только для нас он умер, — взволнованным шепотом объяснила принцесса мальчишкам. — На самом деле судьба его имеет продолжение, потому что смерть — совсем не то, что вы думаете, хотя оставленная оболочка выглядит печально, и разлука надрывает душу… Другое дело, Азалия не имела права так ужасно вмешиваться в судьбу, не ее это дело.
В кроне большого дерева рядом с трактиром всполошились несколько ворон. Они раскидывали перья и недовольно каркали:
— Трринкет, трринкет!
Это темные мысли и дела, а не птицы, решил Джордж.
Крону дерева расшатал ветер. Он оказался неожиданно сильным и порывистым — из тех, что срывают шляпы с голов, выворачивают зонты и ломают ветки. Ветер вытряс воронью тучу из листвы, швырнул ее в небо и погнал эту черноту подальше от замка, города, королевства.
Последней выскочила самая ободранная ворона:
— Я прредупрреждала, я говоррила!
Игравшие на улице дети засмеялись над нею, протянули руки навстречу полетевшим листьям, и только маленькая девочка заплакала, потому что желтый зонтик вырвался из ее рук.
Старой Азалии сделалось нехорошо: пережидая приступ слабости, она схватилась свободной рукой за ажурную решетку камина, уткнулась в холодную мраморную доску.
— Ба, ты в порядке? — испугался Джордж. — Только не умирай.
— Он был такой наивный… — наконец сказала Азалия то ли присутствовавшим, то ли самой себе. — Даже шеф-повар его дурачил. Пришивал к свинье петушиный хвост и голову с позолоченным клювом и выдавал за настоящего кукариса… Ну, король, ну и что… В конце-концов, он был всего лишь человеком… Вот вы, намного моложе меня, — она повернулась к Августине, — это я должна учить вас мудрости. Но целая жизнь мне понадобилась, чтобы понять… Какая пустая трата.
— Вы поняли — значит, не пустая трата, — принцесса обняла Азалию.
Глава двадцать пятая
Освобождение Брэнды
Брэнда услышала шум наверху. Потом что-то маленькое свалилось в ее подвал сквозь вентиляционную решетку и, звонко подскочив, откатилось в темноту дальнего угла. Вскоре оттуда послышались жалобные звуки.
— Кто там плачет? — спросила девочка.
— Брэнда, помогите мне, — послышался глухой голос. — Я лежу на горе золотых монет, у меня нет ни рук, ни ног. Я вам дам половину, если вы поможете мне выбраться из подвала.
— Не помогай, — зашептали со стен человечки. — Это негодяй Тринкет!
— Здесь нечем дышать, мое больное сердце останавливается, — снова послышалось из угла.
Брэнда вопросительно оглянулась на человечков.
— Нет у него никакого сердца, — сказали они.
— Вы должны помочь мне, — перешел колдун на деловой тон. — Только я смогу отправить вас домой.
— Не верь, не верь! — разволновались человечки, и Брэнда не сдвинулась с места.
— Ну погодите, — понеслись злобное шипение и плевки из угла. — Я доберусь до вас.
В двери повернулся ключ, девочка заслонилась от яркого света: на пороге стоял трактирщик мистер Друвит, а рядом с ним — Джордж, Питер, Августина, мистер Кот и…
— Бабушка! — взвизгнула Брэнда.
Возможно, для кого-то Азалия и была недоброй дамой, наколдовавшей беду, но для Брэнды она оставалась любимой бабулей.
— Бедное дитя, кто посадил тебя на цепь? — ужаснулась Азалия.
Все посмотрели на мистера Друвита.
— Мэри виновата, — залепетал слабохарактерный трактирщик.
— Мэри сама не пошла бы на такое. Это Тринкет свел мою дочь с ума, — возразила Азалия.
Но мистеру Друвиту показалось, что старуха назвала его имя.
— Ваше высочество, — закричал трактирщик, падая на колени перед принцессой, — я не виноват… Я вообще только утром узнал, что вы здесь!
— Позже разберемся, — строго остановила его Августина. — Откуда люди знают про мое возвращение?
— Почтальон разослал голубей с новостями. Королевство бурлит! Народ собирается на площади. Все ждут, что вы поведете их на борьбу с драконом.
Побледневшая принцесса откинула волосы со лба. Лицо ее сразу стало далеким и отстраненным. Казалось, она все меньше принадлежала самой себе…
В трактир бочком вошла Мэри. Вид у бывшей ведьмы был жалкий. За ней виновато протиснулись мокрые шмели — они пока не могли летать.
— Умоляю, Августина, пощадите мою дочь! — взмолилась Азалия. Принцесса с сочувствием посмотрела на старую женщину и едва заметно кивнула, разрешая Мэри остаться.
Бывшая ведьма разрыдалась в объятиях матери, но смирения ей хватило ненадолго. Она опять начала мутить воду: обвинила Азалию в своих злоключениях, припомнила детские обиды — якобы строгое воспитание ее травмировало.
— Тебя за глаза все звали Приказалией! — бросила она Азалии в лицо.
— Я вырастила двух дочерей, и старалась воспитывать их одинаково. Почему в одной сошлись все лучшие качества, а в другой — плохие? — спросила оскорбленная старуха.
— Одинаково? Да Пэмми всегда наряжали лучше, чем меня, — возмутилась Мэри.
— Все ясно… Я зря тебя защищала. Ты могла бы отказаться от соблазнов Тринкета, — горько признала Азалия. Она только что поняла — непутевая дочь и стала ее главным наказанием.
* * *
Шмели в своей захламленной привратницкой развешивали одежду на веревках.
— Ужжасно жжуткая влажжность, — жаловались они друг другу.
А мистер Друвит уже носился по своему трактиру, покрикивая на поваров: «Ее высочество не привыкли ждать!». Он побаивался принцессы. Остальные непрошеные гости досаждали ему своим присутствием, но трактирщик пребывал в хорошем настроении: он уже подумывал, какие блага можно извлечь в будущем из того, что у него останавливалась коронованная особа. Возможно, трактир будет пожалован королевским штандартом, или даже переименован в «Принцессу Августину»?
* * *
Вдалеке зародился необычный шум, состоявший из хлопанья множества птичьих крыльев, звука рожков, скрипа деревянных колес. Это был старинный шум, он разрастался, становился громче, пока не заполнил тишину улицы. Все бросились к окошку и увидели синее птичье мельтешение, а за ним — великолепный почтовый экипаж. Лошадей в этом экипаже не было.
Но наверху сидел самый настоящий кучер в остроугольной шляпе и белых перчатках, увешанный лентами со звездами, а на запятках дули в рожки грумы. «Королевская воздушная почта» — было написано золотыми буквами на блестящей дверце, под гербом с двумя коронами и синими голубями. Карета остановилась. Десятки голубей расселись на ее крыше и на дороге.
«Быстро как карету починили», — подумал Джордж, вспоминая полуразбитую колымагу. Несчастливые времена еще не совсем прошли, а к королевской голубиной почте уже вернулось прежнее великолепие.
