– Поест – отведешь его в бильярдную, – сказал Беримор Васе.
– А он че, умеет? – оживился Бурундук.
Глаза шефа яростно сверкнули.
– Запрешь его там! А сам сядешь за дверью и будешь стеречь! – Беримор встал, отпихнув стул. Массивные ножки со скрежетом проехали по дорогому паркету.
Вася с огорчением посмотрел на царапины.
– Не бережете вы имущество, – с мягким укором сказал он Беримору. – Хороший паркет, сорок баксов за квадрат…
– Заткнись, – отозвался тот, вытирая руки красным бархатом портьеры.
Он в очередной раз посмотрел на свежий шрам на ладони, потом уставился в окно: по улице нервными прыжками двигался автомобиль с бабой за рулем. Где-то недалеко взвыла ментовская сирена – ничего удивительного: сумасшедшая баба скакала по улице с односторонним движением навстречу транспортному потоку.
– Счас ее гаишники сцапают! – радостно произнес Бурундук, с одного взгляда оценив ситуацию.
– ГИБДД, – машинально поправил Беримор.
Сирена меня нервировала, и это отрицательно сказывалось на моем водительском мастерстве.
– Допрыгались! – сказала я, оглядываясь назад, – в зеркальце заднего вида апокалипсис виден был неполностью.
Счастливо избежавшие столкновения с нами автомобили переживали дежавю с патрульной машиной ГИБДД.
– Вперед смотри, дура! – заорала справа Ирка, вжимаясь в спинку сиденья.
Я посмотрела вперед – как раз вовремя, чтобы свернуть с пути «КамАЗа».
– Кто ему разрешил по городу ездить? – возмутилась я. – Он же правила нарушает!
– О господи! – простонала Ирка, снова влипая лопатками в спинку кресла. Что-то угрожающе скрипнуло.
– Тише ты, собак придавишь, – сказала я, стремительно уходя от лобового столкновения с «мерсом».
– Собаки ее беспокоят! – всплеснула руками Ирка, сбив своей левой мою правую с рычага переключения скоростей.
В поворот мы влетели на двух правых колесах. На заднем сиденье повалились одна на другую собаки.
– А которая наша? – обернувшись на шум, спросила Ирка.
Хорошо, что обернулась, а то пилила бы меня за проезд на красный свет!
– Которая в штатском, – ответила я, добавляя газу: патрулька нервно подпрыгивала на месте, пропуская вереницу школьников. Расстояние между нами увеличивалось с каждой секундой.
– Ты что, думаешь, у другой на ошейнике погоны? – живо заинтересовалась Ирка.
– Ты только щупать не вздумай, – предупредила я. – Нам еще собачьих укусов не хватает!
– Лен, я серьезно спрашиваю, которая псина наша?
– Голос! – крикнула я.
– Гав! – рявкнула собака.
– Та, что промолчала, – наша! – уверенно сказала я. – Томка и дрессура – две вещи несовместные…
– Притормози! – велела Ирка.
Я послушно ударила по педали тормоза, опустив промежуточные действия вроде переключения на нейтралку и телодвижений со сцеплением. Громко завизжали тормоза, значительно тише – чужая овчарка, выброшенная могучей Иркиной дланью на газон. Не ушиблась? Нет, бежит за нами.
– Гони!
Я снова взяла разбег.
– Ты думаешь, она найдет свою казарму? – спросила сердобольная Ирка, оглядываясь на отставшую собаку.
– Шутишь?
– А нас она не найдет? – подумав, снова спросила Ирка.
– Наверное, может. Хотя, если мы еще часок погоняем по городу, никакая собака нас не найдет. Она сдохнет раньше, от старости. Мы уже километров сорок по улицам накрутили…
– А гаишники где? – Ирка высунулась в окно, негромко выругалась и поспешно втянула голову в салон. – Дождь пошел!
– И это хорошо, – кивнула я. – Видимость снижается. Патрулька отстала, номера у нас в грязи по самый багажник, я сама замазывала, теперь только от улик избавиться – и можно считать, отделались легким испугом! Знаешь, сколько в городе белых «Жигулей»?
Мы повернули в сторону от густонаселенного «спального» района и через пять минут спокойно съехали на проселок.
– У канала притормози, – напомнила Ирка.
Поравнявшись с камышами, я остановила машину. Быстро темнело, гравийная дорога была пуста, в обе стороны– ни души, если не считать припустившего к дому Томку. Ирка, кряхтя, выбралась из машины, открыла багажник и достала из него стремянку, клетчатую сумку с рулоном афиш и резиновую барышню.
– Сумку жалко. И потом, какая она улика? Таких сумок у нас в стране – по дюжине на душу населения!
– Возьми мешок.
– Это же единственная память о Монтике! – Ирка вздохнула и решилась: – Ладно!
Она взвесила в руках рулон афиш и сунула его в мешок.
– Зачем афиши-то? – вяло поинтересовалась я.
Цветными афишами байк-шоу меня щедро одарил организатор этого мероприятия в знак признательности за бесплатный телевизионный анонс. Особой надобности в плакатах с изображением сверкающих мотоциклов и их густо татуированных владельцев у меня не было, но не выбрасывать же добро?
– Это тоже улика, – объяснила Ирка, заталкивая в мешок с афишами скомканную резиновую бабу.
– Воздух спустила бы, – посоветовала я. – Она же всплывет!
– Не всплывет, бумаженции тяжелые, как гири! И я еще камешек туда положу.
Я снова апатично пожала плечами. Ирка взвалила мешок на спину и скрылась в камышах. Набежавший из темноты Том толкнул меня под колени.
– История, чтоб ты знал, – назидательно сказала я собаке, – развивается по спирали!
Что-то подсказывало мне, что этот виток – не последний.
Зашуршала сухая трава.
– На сегодня все, – постановила Ирка, выходя на дорогу. – Объявляется тайм-аут. Всем – по домам, будем отдыхать!
В особняке Беримора не спали.
– Вот. – Бурундук водрузил на стол перед хозяином обувную коробку. На картонной крышке было написано «Adidas», но надпись коварно обманывала: в коробку Вася свалил разное барахло, вытряхнутое в свое время из карманов оглоушенного Сержа. – Хорошо, что я сразу не выбросил! Подумал – надо сначала от хозяина избавиться, а уж потом от его шмоток.
– Ты умеешь думать? – вяло удивился Беримор.
– А то! – ответил Вася, не обижаясь. Ясное дело, шеф озабочен, собирается в заграничную поездку. Как бы чего не забыть!
– Шубу возьмете? – спросил он. – Или дубленку? Если возьмете, я упакую, не на себе же тащить. У нас сегодня плюс двадцать, а в Гренландии этой, наверное, холодно…
– В Ларнаке, – поправил Беримор. – Не надо шубы, Вася. Упакуй плавки. Или нет, не надо плавок, вообще ничего не надо, все там куплю. Не хочу брать багаж.
