— Ты ведь слышал, что Кристина рассказывала о Дюрере? — спросил Джеймс. — О том, как он рисовал? Поможет это тебе нарисовать похожую картинку? Совсем как у него?
Мальчик встряхнул флакон с чернилами, отвинтил крышку и поставил рядом с чистым листом бумаги. На блестящей темно-коричневой поверхности играли красновато-золотистые искорки.
Марвин глубоко вздохнул и подполз ближе. Обмакнул передние лапки в чернила, не торопясь вернулся к листу бумаги и принялся рисовать.
Казалось, время остановилось. Марвин так увлекся работой, что совершенно забыл обо всем на свете, даже о Джеймсе. Стены комнаты будто исчезли, и стол куда-то уплыл. Остались только чистый лист бумаги, чернила и «Мужество».
Он работал быстро, уверенно наносил на бумагу плавные тонкие линии. Уже появились очертания тела девушки, сильная спина, крепкие мускулистые руки. Девушка почти сливается со своим грозным противником.
Марвин то и дело переводил взгляд с оригинала на свой рисунок, выверял пропорции, вглядывался в мельчайшие детали — затейливое кружево на платье девушки, пышную кисточку львиного хвоста. В центре листа теснились и переплетались тонкие коричневые линии.
Джеймс не сводил с него широко раскрытых глаз.
А Марвин все рисовал и рисовал, сверяя каждую линию с рисунком Дюрера. Глаза болели, лапки ломило от усталости.
— Уже час прошел, — прошептал Джеймс. — Они скоро вернутся.
Наконец Марвин, совершенно обессиленный, вытер передние лапки и устроился на краю листа, оглядывая проделанную работу.
— Ой! — выдохнул Джеймс и расплылся в широченной улыбке. — Получилось!
Марвин внимательно оглядел законченный рисунок. Крошечный и прекрасный, он был полон жизни и огня. Это было оно, «Мужество» — в каждой черточке, в каждой детали.
Марвин знал, что лучше у него уже не получится. Оставалось только надеяться, что и другим рисунок понравится.
В дверь тихо постучали.
— Джеймс? — донесся из коридора голос Кристины. Мальчик вопросительно взглянул на Марвина. Тот пробежал по столу, взобрался на руку Джеймса и спрятался в рукав.
— Все, — крикнул мальчик. — Готово!
Кристина, Денни и Карл один за другим медленно вошли в комнату.
В полном молчании подошли они к столу и окружили Джеймса. Взрослые не сводили глаз с рисунка, и в комнате все будто замерло.
Кристина первая нарушила молчание, и по голосу Марвин сразу догадался, как она взволнована:
— Знаешь, что бы сказал Дюрер? «Сокровища, что ты тайно копишь в сердце своем, явят себя с помощью твоего искусства». Прекрасный рисунок, Джеймс. Это не просто копия. Ты повторил рисунок Дюрера, но это и твой рисунок.
Марвин, притаившийся за манжетой, не мог унять радостную дрожь.
— Удивительно! — Денни покачал головой. — Просто удивительно. В жизни бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами.
— Слышишь, сынок? — Карл откинул голову и громко захохотал, словно бурлившая в нем радость рвалась наружу. — Ты привел экспертов в восторг! Значит, этот рисунок — шедевр.
Джеймс густо покраснел и закусил губу.
— А другие тоже поверят, что он настоящий?
— Без сомнения, — твердо ответила Кристина.
— И что нам делать теперь? — поинтересовался Карл.
— Вам — ничего, — улыбнулась Кристина. — Зато у меня будет куча работы. Нужно организовать ограбление.
— Сдается мне, что шедевр скоро украдут, — подмигнул сыну Карл.
Ссора
Кристина объяснила, что ей нужно еще не меньше недели на подготовку ограбления. Она уже обо всем условилась и с директором музея, и с особым подразделением ФБР, которое занимается музейными кражами, и, конечно же, с городским управлением полиции. Но кое-какие детали еще надо было уточнить.
— Полицейских пришлось поуговаривать, — усмехнулась она. — К тому же Денни все еще ждет окончательного разрешения от Музея Гетти, хотя подлинный рисунок никакой опасности не подвергается.
— До начала следующей недели ничего не произойдет, — еще раз повторила Кристина, когда Карл с Джеймсом собрались уходить. Марвин с тоской поглядел на свой рисунок. Неужели он его больше не увидит?
Похоже, у Джеймса возникла та же мысль. Он тронул отца за рукав.
— А если что-нибудь произойдет и рисунок обратно не вернется?
Карл вопросительно взглянул на Кристину.
— Может случиться и такое, — серьезно проговорила она, и, наклонившись, взяла мальчика за руку. Тонкие пальцы оказались совсем близко от Марвина — можно дотронуться лапкой. Какие у нее красивые руки, нежные, но сильные — наверно, они умеют обращаться и с кистью, и с молотком, подумал Марвин.
— Прости, Джеймс, я бы очень хотела обещать тебе, что все будет в порядке, но не могу.
Джеймс отозвался не сразу:
— Можно тогда мне еще разок прийти посмотреть на рисунок?
Марвин с облегчением вздохнул. Похоже, они еще не навсегда прощаются с «Мужеством».
Денни удивленно взглянул на мальчика, но Кристина ободряюще кивнула.
— Конечно. Рисунок будет храниться у меня до следующей недели. Приходи в четверг или в пятницу.
— Можно, папа? Ну пожалуйста!
— Придется спросить маму, Джеймс, — неуверенно ответил отец. — Мне не трудно, но вдруг у нее есть какие-то планы.
— Надеюсь, что нет! — взволнованно сказал мальчик.
Когда они вернулись домой, дверь квартиры распахнулась прежде, чем они позвонили.
Мистер Помпадей сухо кивнул Карлу и втащил Джеймса внутрь.
— Пошли скорее, твоей маме не терпится кое-что тебе рассказать, — с нескрываемым восторгом в голосе заявил он.
Марвин никогда раньше не слышал, чтобы мистер Помпадей говорил таким тоном. Интересно, что же его так обрадовало.
— Но папа хотел кое-что спросить… — смущенно начал мальчик.
— Не сейчас, сынок, — остановил его отец. — Я позвоню завтра.
Он наклонился, прижал сына к себе, крепко поцеловал.
— Ты сегодня хорошо потрудился, молодчина!
— Спасибо, — застенчиво ответил Джеймс.
Карл открыл футляр с ручкой и сказал:
— Надо только почистить… — Он вынул ручку из футляра и вдруг умолк.
