Марвин поморщился, а Джеймс густо-густо покраснел.
— Я не уверен, что мне нравятся эти маленькие картинки. Они отнимают ужасно много времени.
— Что ты такое говоришь? — в ужасе воскликнула миссис Помпадей. — Они такие замечательные! Ты не можешь бросить искусство, Джеймс, у тебя талант.
— Я понимаю, но все-таки мне бы хотелось нарисовать картину побольше.
— Да нет же! — Мама была очень недовольна. — Твои рисунки такие очаровательные. Вся прелесть в том, что они маленькие.
Марвин неслышно застонал. Ну, и что им теперь делать? Не может же он продолжать рисовать за Джеймса. И так уже из-за этих рисунков проблем по горло… Хотя грех жаловаться, украденные шедевры все-таки нашлись.
— Может, ему просто нужен небольшой отдых, — вмешался в разговор Карл. — Каждому художнику это иногда необходимо.
— Я не думаю… — начала миссис Помпадей.
— Друзья мои, — в дверях появилась радостная Кристина.
Последовали необходимые представления и знакомства. «У вас чудесный сын», — сразу же сказала Кристина, и миссис Помпадей важно кивнула в ответ.
Кристина повела всю группу сквозь толпу посетителей в третий зал, где на самом почетном месте были вывешены «Добродетели»
Дюрера. Марвин крепко вцепился в запястье Джеймса и немножко высунул голову, чтобы получше разглядеть рисунки.
В красивых рамах маленькие рисунки смотрелись внушительно. Хотелось без конца разглядывать каждую деталь. Невольно сравнивая рисунки между собой, Марвин подумал, что Мужество теперь кажется еще мужественнее и решительнее, а Справедливость в компании сестер выглядит и суровее, и грустнее.
До чего же они хороши. Ни у кого так здорово, как у Дюрера, не получается. Даже у меня.
Внезапно Марвин понял, что не хочет больше никого копировать. Ни за что. Ему вдруг ужасно захотелось нарисовать что-то свое.
— Я теперь вижу детали, которых раньше даже не замечала, — восторженно сказала Кристина. — Посмотрите, какой у Умеренности решительный подбородок. А как Справедливость держит руку! Такое впечатление, что рисунки между собой разговаривают.
— Они должны висеть вместе, — улыбнулся ей Карл. — Совершенно очевидно, что так и было задумано.
— На этой стене они неплохо вместе смотрятся. — Миссис Помпадей любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. — Джеймс, почему бы тебе самому не нарисовать несколько миниатюр, вроде этих. Может чудно получиться. У него талант, вы же знаете, — доверительным шепотом сообщила она Кристине.
— Конечно, знаю. — И Кристина ласково улыбнулась мальчику.
У него и впрямь есть талант, только не тот, что вам кажется, подумал про себя Марвин.
— Выставка уже привлекла внимание к Дюреру, — продолжала Кристина. — Это очевидно. Сегодня у нас посетителей — как никогда. Десятки звонков от представителей прессы. О возвращении рисунков рассказали в новостях по всему миру. Мне кажется, Дюрер теперь получит заслуженное признание.
Пока остальные любовались рисунками, Джеймс потянул Кристину за руку.
— А что с Денни? — тревожно спросил мальчик. — Полиция его нашла?
Кристина покачала головой.
— Они установили наблюдение за аэропортами в Германии. Но пока без толку.
— Думаете, его поймают?
— Не знаю, Джеймс, — прикусила губу Кристина.
— Надеюсь, не поймают. Он мне нравится, этот Денни.
— Мне тоже, — вздохнула Кристина.
— Как вы думаете, он очень на меня злится? — серьезные глаза мальчика смотрели с тревогой.
— Да нет, Джеймс, — решительно ответила Кристина. — По правде сказать, ему, наверно, даже легче стало. Конечно, получилось совсем не так, как он задумал, но все уже позади.
Она пристально вглядывалась в миниатюры на стене.
— Сам знаешь, наверно: раз солжешь, а потом приходится придумывать следующую ложь, за ней еще одну — только чтобы первая наружу не выплыла. А когда тебя разоблачили, стыдно ужасно, но в каком-то смысле даже легче становится… понимаешь? Потому что лгать больше не надо. Конечно, лучше бы и не начинать, но что теперь поделаешь. Зато все кончено — будто ничего не было.
— Ага, — задумчиво кивнул мальчик, а чуть-чуть погодя добавил: — Я понимаю.
Марвин знал, что он думает о своих рисунках. Нелегко увиливать от бесконечных обсуждений на тему его, Джеймса, художественного дара. Когда же наконец закончится эта ложь?
— Я думаю, что в душе Денни тебе благодарен, — продолжала Кристина. — Ну, может, сейчас пока нет, но потом точно поймет, что все обернулось к лучшему.
— А мы его еще когда-нибудь увидим?
— Не знаю, — задумалась Кристина. — Он совершил серьезное преступление. Если вернется в Соединенные Штаты, его сразу же арестуют. Агенты ФБР разговаривали с немецкой полицией, они пытаются разобраться, причастен ли Денни к остальным кражам.
Джеймс прикусил губу.
— Ужасно не хочется, чтобы он в тюрьму попал.
— Я понимаю, — кивнула Кристина.
— Великолепная выставка, ничего не скажешь, — вмешалась в разговор подошедшая миссис Помпадей. — Но у нас зарезервирован столик в этом, знаете, маленьком французском ресторанчике около Бродвея, на Восемьдесят шестой улице. Нам пора идти, мисс Балкони, очень приятно было познакомиться.
— Мне тоже, — ответила Кристина. — Спасибо за вашего замечательного сына! Не знаю, что бы я без него делала.
— Я уверена, Джеймсу ваши уроки пошли на пользу. Такую возможность грех упускать.
— Не знаю, вряд ли я его многому смогла научить, — с сомнением в голосе пробормотала Кристина.
Она повела их по длинной лестнице на первый этаж, и, пока мистер и миссис Помпадей спускали вниз коляску с Уильямом, заговорила с Карлом:
— Спасибо, вы нам так помогли. Я ужасно рада, что познакомилась с вами обоими.
— А мы разве больше не увидимся? — сокрушенно спросил Джеймс. Марвин тоже был страшно разочарован. Ему даже в голову не приходило, что они навсегда прощаются с Кристиной.
— Конечно, увидимся, если вы захотите. Я всегда буду вам рада. — Она дотронулась до плеча Карла.
Тот поглядел на девушку и едва заметно покраснел. Как похоже на Джеймса, подумал Марвин: он тоже краснеет, когда смущается.
— Мы могли бы как-нибудь вместе выпить кофе, если вы не против, — неуверенно начал Карл.
— С удовольствием, — кивнула Кристина.
