– Вегетарианцы мы, – бормотнул Пахом.
– С рождения, – подхватил Пархом.
– Животных любим.
– И они нас.
Дальше они принялись подробно рассказывать о себе, одновременно отправляя в рот большие ложки щей и закусывая хлебом.
Родились они в семье цирковых артистов. У родителей уже было два сына: Фёдор и Василий. Старший был умный, он стал директором цирка. Второй был храбрый, он стал дрессировщиком. А отец мечтал о третьем сыне, простом и добром, и чтоб поговорить с ним можно было. Хотел его Иваном назвать. А родились близнецы. Мать назвала их Пахом и Пархом. С детства они и сами всё время смеялись, и других смешили. И стало ясно, что в цирке им дорога одна: в клоуны. Все любили их больше, чем старших братьев, но ни денег, ни положения они себе так и не заработали.
Потом Пахом и Пархом стали расспрашивать Петю и Осю. Те им всё и рассказали: и про украденные игрушки, и про посыпавшиеся на них беды, и про то, что они твёрдо намерены игрушки отыскать. Пахом и Пархом задумались и сказали, что это им придётся на самый верх лезть, но сначала надо будет заглянуть к соседу Дмитрию Константиновичу, который незаконно захватил чердак. А сам при этом человек серьёзный, большой начальник какой-то.
– У нас в доме есть чердак? – удивился Ося.
– Что, на нём кто-то живёт? – спросил Петя.
Выяснилось, что Дмитрий Константинович захватил чердак для своего отца. О нём Пахом и Пархом говорили с большой неохотой. Попасть на чердак можно было только из квартиры Дмитрия Константиновича.
– В общем, дело ваше непростое, – сказал Пахом.
– Но правое, – закончил Пархом. – А мы вас в дорогу снарядим чуток.
– Вот вам плакат с волком, – Пахом снял со стены плакат и внимательно посмотрел на него. Волк зарычал.
– А вот ещё с соколом, – Пархом снял со стены другой. Сокол взмахнул крыльями.
Свёрнутые в трубочку плакаты они отдали Пете.
– И самое главное: щука!
– Мудрая, дрессированная.
– И заметьте: копчёная.
– Копчение холодное – на умственной деятельности не сказывается, ни воды, ни огня не боится.
Они вручили Осе промасленный свёрток.
– К себе не прижимай, – предупредил Пахом.
– Попахивает, – объяснил Пархом.
14. С детьми трудно договориться
С полными руками добра они вышли на лестничную площадку. Пахом и Пархом предупредили, что сосед – личность неприятная, дверь абы кому открывать не любит, поэтому действовать надо решительно.
– Ну что, стучать будем? – спросил Пахом и начал дубасить кулаками в дверь.
– Или сразу дверь высаживать? – завопил Пархом громовым голосом.
Петя и Ося от неожиданности прижались друг к другу. Промасленный пакет с дрессированной копчёной щукой уткнулся в свёрнутые в трубочку плакаты.
– Зачем же высаживать, да ещё сразу, – послышался голос из-за двери. – Открою сейчас.
Дверь приоткрылась. Перед ними стоял высокий худой человек средних лет без особых примет. Если только особыми приметами не считать строгий костюм и галстук. Дмитрий Константинович – а это и был он – несколько секунд молча разглядывал всю компанию. А потом сделал шаг в сторону и приглашающе махнул рукой вглубь квартиры.
Протиснувшись в дверь, они попали в небольшую прямоугольную комнату почти без мебели. Посредине стоял лишь письменный стол с офисным креслом. На идеально чистой поверхности стола лежала тонкая папка с бумагами.
– Присаживайтесь, – сухо сказал хозяин. – Вы, наверное, по поводу чердака?
Он обошёл стол и сел в кресло. Гости оглянулись, но увидели только одинокий стул у противоположной стены. Никто садиться не стал.
– Вот документы о предоставлении права получения дополнительных двадцати трёх метров жилой площади моему отцу, персональному пенсионеру союзного значения. – Сосед открыл папку и показал один листок.
– Союза нет.
– Сто лет в обед, – раздались голоса Пахома и Пархома.
– Советского Союза, действительно, уже нет, но льготы для персональных пенсионеров союзного значения сохранены. Вот свидетельство персонального пенсионера федерального значения. Вот справка об официальной площади чердака. Как раз двадцать три квадратных метра. Вот решение городской думы о выделении особых льгот участникам решающей битвы с басурманами. Вот документ, подписанный сотрудником департамента жилищно-коммунального хозяйства мэрии.
Вот разрешение на перестройку чердака. Вот…
Ося едва держался, чтобы не заснуть во время этого перечисления прямо стоя. Судя по тому, что Пахом и Пархом примолкли, им тоже приходилось нелегко.
– Игрушки отдайте, – раздался звонкий Петин голос.
– Какие такие игрушки? – удивился Дмитрий Константинович.
– Ёлочные игрушки, которые украли из нашей квартиры, – ответил Петя.
– Это не он был, – шепнул ему Ося. – У того борода была.
– Сбрить мог! – ответил ему Петя так же шёпотом.
– Украли? А мы-то при чём? Вы в полицию, надеюсь, обращались? – холодно спросил Дмитрий Константинович, подняв брови, и продолжил: – Или нет? У вашей семьи ведь проблемы с законом? Я слышал, матушку арестовали? Кстати, если нужна какая-то помощь – внести залог, взять на поруки, – наш банк может выделить кредит работающему члену семьи. Под небольшие проценты. Ах, у вас и тут проблема! Я слышал, вашего батюшку уволили?
– Если у вас нет игрушек, значит, они на чердаке. Пустите нас на чердак, – твёрдо прервал его Петя. – Это наши игрушки.
Лицо Дмитрия Константиновича как-то странно исказилось. Он прищурил глаза, уголок его губ задергался. Пальцы правой руки начали выбивать дробь на поверхности стола.
– Ваши? – каким-то шипящим голосом проговорил он. – Заблуждаешься. Это ваша бабка, Марья Моревна, силой забрала всё себе. А какое у неё было право на яйцо? На иглу? На чужую жизнь, извините за пафос? Но мы ведь сейчас не об этом, – усилием воли Дмитрий Константинович взял себя в руки и даже изобразил на лице подобие улыбки. – Ваш отец временно не работает? Не страшно, наша задача помогать людям. Главное – написать заявление! Попробуем дать кредит. Под залог квартиры, разумеется, но вам ведь только на ноги встать. Бабушку по отцовской линии поднять. Хорошей медицинской страховки тоже, наверное, нету? А мы сделаем.
